Не дело метаться туда-обратно!
Решил — надо идти.
Или не идти вовсе.
Он взял чистый лист бумаги и черкнул короткое письмо Масхею, описывая слухи, но не уточняя адреса.
Передал привет Ташью, заверяя в своей безграничной любви, о которой успел подзабыть за дорожными хлопотами. Снова спустился вниз.
— Передашь на почту! — приказал он трактирщику. Провизия готова?
— Готова, господин. Все аккуратно уложено, завернуто. Одежка теплая, меховые сапоги, рукавицы, шапки. Все, как ваш бешеный приятель приказал!
— Он сюда приходил?
— Нет, господин. Шепнул тогда пару слов перед уходом, золотой в карман сунул с извинениями.
— Ну и зачем нам все это? Не сказал?
— Да как же, сударь! По перевалу — и без меха?
— Ладно, спасибо. Сложи все в зале и можешь идти.
Минут пять он мерил шагами тропинку перед домом. Потом не выдержал, забарабанил в дверь бани.
— Да выхожу уже, не пыхти! — заорал шут в приоткрытую дверь. — Помыться спокойно не дадут!
Через четверть часа он вылез на свет Божий, блаженно потягиваясь, и потребовал пива.
— Обойдешься без пива! — отрезал Денхольм. — Живо собирайся, уже полдень, а нам до перевала еще часа два шагать!
— Да куда он денется, этот твой проводник! — забурчал шут, всем своим видом выказывая протест творимому произволу. — Сидит себе, вино хлещет, а то и вовсе еще не проспался!
Но король был непреклонен, и Санди сдался. Через полчаса они вышагивали по дороге, ведущей к перевалу. И, разумеется, дойдя, проводника не обнаружили.
Зато приноровившийся за время пути Денхольм, впившись взглядом в следы, довольно четкие на размытом дождем отроге, невольно коснулся рукояти меча за спиною. Но, тщательно осмотрев окрестности, опустил напрягшуюся в предчувствии боя руку.
Странно было читать на раскисшей земле историю яростной битвы. Почти все следы были смазаны чьей-то предусмотрительной рукой, словно по склону протащили охапку еловых веток. Или несколько трупов? Пятна крови на примятой траве, на камнях, на песчаных откосах. Много крови, слишком много для простой стычки между разбойниками и рорэдримами.
Король осторожно пошел по следу страшного волока. И вскоре уперся в канаву, полную безжизненных тел. Его затошнило при виде переплетенных, выкрученных в последней муке рук и ног, смертных оскалов, остекленевших глазниц.
Пустых глазниц.
Пробитых глазниц.
Снова Пустоглазые! И снова Семипалые. Усилием воли он заставил себя присмотреться повнимательнее. Рорэдримов среди убитых не было, но вот нескольких разбойников Гаста король признал. Один из них сжимал в руке кусок черного шелка. Обрывок плаща! Во имя Итани, когда же это кончится!
— Посмотри-ка сюда, братец! — прерывающимся голосом позвал шут.
Король стремительно обернулся. Санди держал в руке нож странной закругленной формы с травянистым узором по клинку.
— Там, на постоялом дворе…
— Был такой же, — кивнул король.
— Проводника среди них не значится?
— Не надейся, — хмыкнул Денхольм. — От этой занозы так просто не избавишься! Правда, заноза пока нам нужна… Пойдем обратно к перевалу.
Они вернулись на узкую горную тропинку и еще раз внимательно осмотрели отроги, проверяя каждую расщелину и пещеру, но не нашли ни малейших следов проводника.
— Похоже, он все-таки дал деру! — хмыкнул Санди. — Ну и фиг с ним, нервы целее будут! Пойдем, куманек, пока светло, сколько можно носом землю рыть?!
— Есть! — крикнул король и горделиво указал подбежавшему приятелю на почти затертую, затоптанную стрелу, указывающую наверх, в горы. — Он оставил нам знак. Видно, сразу на перевал пошел, не дожидаясь полудня.
— Или попросту сбежал, едва началась заварушка, — выдвинул контрпредложение шут. — Трус несчастный!
Они зашагали по тропе, поднимаясь все выше. Дорожка петляла, обходя завалы и обрывы, и, вскарабкавшись на пару миль вверх, за очередным поворотом король увидел наконец своего проводника. Эйви-Эйви посасывал трубку и, по обыкновению, прикладывался к бурдюку через чисто символические промежутки времени.
— А я так и знал, что проспите! — жизнерадостно заявил он, приветственно махая руками. — Внизу от грозы спрятаться негде, а здесь пещерка уютная!
