Пару раз ему довелось услышать напевы о Великом Мечнике Хальдейме и его прекрасной жене, часто он попадал на обрывки своеобразного стихотворного «жития» легендарного воина, любимого героя местных сказителей.
Баллада о том, как Великий Мечник сразил Дракона Хаардра…
Баллада о том, как Великий Мечник бился со Змеем Сетав…
Баллада…
Баллада…
Однажды он спросил у проводника, после памятного похода в город не высовывавшего носа из кувшина, во сколько же лет умер достославный герой, совершивший столько беспримерных подвигов. Пьяный Эйви-Эйви расхохотался так, что стены затряслись, и доверительно поведал, давясь смешками, что главным и единственным подвигом национального героя была женитьба на этой самой Йолланд. А еще то, что он трижды брал главный приз на состязании мечников, за что и получил свое дурацкое прозвище. Остальное — домыслы скучающей толпы, способной раздуть до геройства даже поездку в охранении богатого купца…
На вопрос недоверчивого Санди, откуда бы знать обо всем этом бедному вечно пьяному менестрелю, Эй-Эй ответил туманно, но так, что холодом обдало спину:
— Довелось побывать в его шкуре… — и больше они не смогли выжать из него ни слова.
Король уже привык, что проводник говорит лишь о том, что знает наверняка, а если не уверен — предупреждает честно. Но верить подобным наговорам почему-то не хотелось. Особенно на площади Ста Двадцати Коров, где нестройный хор голосов с воодушевлением подхватывал припев очередной баллады о народном любимце:
Он поехал, он поехал на своем лихом коне
Не за подвигом и славой, за подарками жене…
Что, впрочем, не помешало Великому Мечнику по пути убить с десяток веллиаров, избавить свет от гигантского тролля и обдурить дракона. О чем в былине не говорилось, так это о том, привез ли он прекрасной Йолланд хоть что-то кроме рассказов о своих приключениях…
— Класс! — жизнерадостный голос вывел Денхольма из мерного ритма героической песни.
Он подпрыгнул на месте от неожиданности и, круто развернувшись, увидел сияющего до ушей Санди. Без маски. Но с луком и полным колчаном, прикупленными по случаю.
— Здорово тут, куманек! Славная крепость! Пляшут, песни поют, дерутся с поводом и без повода! Вот это жизнь!
— Где твоя маска? — холодея от недоброго предчувствия, спросил король.
— Снял, — невозмутимо пояснил шут. — Да ну ее! Раны давно зажили, а жарища стоит — как у дракона в пасти!
— И давно ты так по улицам бродишь? — упрекать шута за безрассудство было бесполезно, и Денхольм принялся с тщательным подозрением оглядывать площадь.
— Часа три. — Санди попытался протиснуться поближе к певцу, но король ухватил его за рукав. — Между прочим, тут не улицы, а лабиринт какой-то! Пока тебя разыщешь!
— За мной! — скомандовал Денхольм, зацепивший взором знакомца Сэддона, глаз не сводящего с шута.
— А в чем дело? — запротестовал было Санди, но увидел другого воина, сверявшегося с куском пергамента, и рванул, обгоняя короля.
До Третьих ворот они добежали в рекордные сроки.
— Где проводник? — успел выдохнуть на бегу король.
— Пьет! — последовал злобный ответ. — Или спит. Или клянчит стаканчик на опохмелку!
Эйви-Эйви обнаружился сразу за воротами, трезвый и собранный, при лютне, при посохе и объемном бурдюке, обвешанный, как Священная Груша, оружием и сумками. В руке он держал полумаску из легкого шелка.
Полумаску, легкомысленно забытую Санди.
— Сэддон нас узнал! — задыхаясь, прокричал ему король.
— Скорее, лошади оседланы! — спокойно кивнул старик и побежал, показывая дорогу.
Три великолепных скакуна нервно грызли удила, поднимали пыль копытами. Беглецы взлетели в седла, кровавя бока заждавшимся скачки животным, и кони понеслись, обрывая надежную привязь.
— Чьи это лошади? — крикнул король.
— Наши, — последовал краткий ответ.
Краем глаза Денхольм заметил, как дернулся, кривя губы, шут — хранитель общественных денег, не нашедший на привычном месте кошелька.
Где-то за спинами загрохотала сапогами погоня, свистнули стрелы, промазали…
А они уже мчались среди домов, по лабиринту лазаретов — ко Вторым воротам.
Успеть! Успеть до общего сигнала тревоги!
Успели. Пронеслись, благо в мирное время никто не требовал пароля на выход.
