— Но почему они убили этого человека? — спросил я.
Ситка Чарли медлил с ответом, пока не зажег своей трубки. Он взглянул на иллюстрацию «Полицейской газеты» и кивком головы указал на нее. Затем сказал медленно и вразумительно:
— Я много об этом думал. Я не знаю. Я знаю только, что это случилось. Я помню эту картину. Как будто мы смотрим в окно и видим человека, пишущего письмо. Они вошли в мою жизнь и ушли из моей жизни. Картина эта, как я сказал, не имеет начала. А конец непонятен.
— Ты нарисовал в этом рассказе много картин, — сказал я.
— Да, — кивнул он головой, — но они были без начала и без конца.
— Последняя картина имела конец.
— Да, — ответил он, — но какой конец?
— Это был кусок жизни.
— Да, — согласился он, — это был кусок жизни.
