Начинаются дни золотые
Воровской неприглядной судьбы,
Крикнул: «Кони мои вороные,
Черны вороны, кони мои!».
Вот подъехал я быстро и смело,
Ловко выпрыгнул я из саней,
Нежно обнял я девичье тело,
И на сердце мне стало милей.
И всю ночь я не спал до рассвета,
Целовал ее в грудь и уста,
Долгожданного ждал я ответа,
Вороные все ждали меня.
И чтоб замуж скорее отдали,
Много денег я отдал отцу,
А как только ответа дождался,
Вороные умчали к венцу.
И чтоб жизнь ее сделать, как в сказке,
Темной ночью я в банк проскользнул,
Набрал денег мешок под завязку,
А с деньгами опять ускользнул.
Так мы прожили с нею три года,
Но ведь счастью бывает конец,
Нас постигла беда и невзгоды,
И всему был виною отец.
Как-то в карты он раз проигрался,
Денег не было, нечем платить.
Попросить у меня постеснялся
И решил на меня заявить.
Разлучили с женой молодою,
Посадили в Бутырку-тюрьму.
И большим меня судом судили,
Я был сослан в глухую тайгу.
Так три года я там проскитался,
Сил уж не было больше страдать,
Как-то раз удалось ухитриться —
Обмануть часовых и удрать.
Прибегаю в родной городишко,
Вот уж дом, вот конюшня моя,
А как только к конюшне пробрался
Вороные узнали меня.
И заржали мои вороные,
Я их гладил рукою в ответ.
Вспоминаю те ночки былые,
А хозяйки давно уже нет.
А хозяйка сидела в остроге,
Проклиная злодейку-судьбу.
И она там невинно страдала
За мою, за большую вину.
Прошел месяц, и вот в воскресенье
Под конвоем ее повели.
Я стоял и дрожал от волненья,
Рядом кони стояли мои.
И рванулися черные кони,
Сколько было у них только сил,
Двух конвойных они задавили,
Я ее на лету подхватил.
Мы летели, а пули свистели
Но догнать нас они не могли,
Потому что, как вихорь, летели
Черногривые кони мои.
А как только погоня утихла,
В поцелуях мы оба сплелись,
Снег копытами кони взрывали
И все дальше, все дальше неслись.
Мы ушли от проклятой погони,
Перестань, моя детка, рыдать,
Нас не выдали черные кони,
Вороных им теперь не догнать.
