Как происходила «беллетризация» исторического сюжета, хорошо видно на примере повести неизвестного автора «Яньский наследник Дань». Событие, положенное в основу этого произведения, вероятно, действительно имело место: некий Цзин Кэ предпринял неудачную попытку убить правителя древнего царства Цинь, будущего императора Цинь Шихуана, объединившего под своей властью разрозненные владения в империю Цинь (220–207 г. до н. э.). У Сыма Цяня рассказ о Цзин Кэ включен в «Жизнеописания мстителей»; естественно, что и акцент историк делает на судьбе самого Цзин Кэ. Автор повести, как явствует из ее заглавия, переориентирует сюжет на рассказ о Дане, наследнике престола царства Янь, за оскорбление которого и мстит Цзин Кэ. Впрочем, это не главное. Интересно проследить, как, сохраняя основную канву, анонимный сочинитель расцвечивает ее живописными подробностями, явно рассчитанными на художественный эффект, а заодно отбрасывает малосущественные, с его точки зрения, детали из «Записок» Сыма Цяня.
Так оказалась отвергнута вся предыстория Цзин Кэ, с объективностью изложенная историком, ибо он усмотрел в ней намек на нравственную ущербность героя, которая и предопределила неудачу великого замысла. («Цзин Кэ вел ученые споры с Лу Гоуцзянем. Лу Гоуцзянь разгневался и выгнал его». Именно Ло Гоуцзянь вынесет уже после гибели Цзин Кэ решительный ему приговор: «Я его когда-то выгнал, из-за этого он и остался таким же ничтожеством».) В повести же подробно излагаются причины, побудившие наследника Даня мстить циньскому правителю, тогда как Сыма Цянь говорит об этом только вскользь.
Автор повести демонстрирует нам свое недюжинное мастерство. Он искусно вплетает в повествование переписку Даня и его наставника Цюй У; ему ведомо умение тормозить развитие сюжета вставными эпизодами, которые, нагнетая напряжение, готовят кульминацию рассказа: вот возникает перепалка Цзин Кэ с храбрецом Ся Фу, оскорбленным тем, что для важнейшего предприятия приглашен чужеземец (кстати сказать, этот эпизод напоминает традиционный сказочный спор богатырей, отправляющихся на поиски пропавшей принцессы); нарочито долго продолжается жизнь Цзин Кэ при яньском дворе (три года!), а ведь наследник будто бы горит желанием мстить, — вместо этого он задаривает гостя небывалыми подарками (блюдо золота, печень волшебного скакуна, руки искусной музыкантши) и т. д. С отсутствующими у Сыма Цяня подробностями описано и само покушение на циньского князя — кульминация и одновременно развязка сюжета. Интересна мотивировка неудачи мстителя: он хочет не просто поразить врага, но и объяснить ему, за какие именно проступки его настигает кара. Наконец, «последнее предсмертное желание» князя — послушать игру на цитре — тоже типично сказочная (и художественная!) подробность: в песне князю сообщается рецепт спасения.
История Цзин Кэ в повести обретает в целом более возвышенный «романтический» тон, исключающий всякую объективность. А Сыма Цянь, наоборот, выбрал возможно более приземленный стиль рассказа, он всячески подчеркивает верность истинному ходу событий. Не случайно его повествование завершается следующей репликой: «Когда в мире говорят о Цзин Кэ, его всегда перехваливают, именуя чуть ли не судьбой наследника Даня. О нем рассказывают всякие небылицы, равносильные утверждению, что с неба падает зерно, а у лошадей растут рога!..»
Несмотря на любые расхождения в деталях, ранние произведения прозы, бесспорно, ориентированы на исторический факт, хотя и тяготеют к небылицам. И если повести Лин Сюаня, Чжао Е и Бань Гу по преимуществу реализуют исторический сюжет, то у позднейших авторов связь с реальностью слабеет и все отчетливее проступает стремление к созданию собственно художественного мира, не тождественного реальности. Дошедшие до нас «исторические» повести отличаются достаточно высокими художественными достоинствами — для своего времени в них вполне разработан сюжет, авторы проявляют вкус к подробностям и т. п. — и может показаться странным, что эта ветвь китайской «беллетристики» на несколько столетий заглохла; процветали между тем произведения, в художественном отношении гораздо менее совершенные.
