В собственных телохранителях Сейнарис был уверен, а в таком деле уверенность в исполнителях — самое главное. Обычный солдат, быть может, и исполнит приказ — а затем преспокойно продаст какому-нибудь негоцию. Конечно, дело будет сделано и Ассамблея едва ли пойдет на то, чтобы напрямую обвинить принца в убийстве, но… Каждый, кто имеет право голоса, потребует от Архистратига таких отступных за признание сына невиновным, что лучше бы этому сыну самостоятельно удавиться. В деле должны участвовать лишь абсолютно надежные люди. В идеале Сейнарис бы охотно обошелся одним Шайвизом, но шататься вдвоем по враждебной стране, где велик риск нарваться на недобитков из армии Тиорты, право слово, не стоит.
Принц попытался встать из кресла… и шатер вновь завертелся перед глазами тошнотворной каруселью. Кажется, он вновь переоценил свои силы. Процедив несколько площадных ругательств, Сейнарис вновь плюхнулся обратно. Кресло протестующе скрипнуло. Пожалуй, сейчас даже эта слабачка сможет противостоять ему на равных или почти на равных. В любом случае, даже если она ухитрится связать его мистическим поединком, ее это не спасет. Вот для таких ситуаций и нужны цепные псы вроде Шайвиза. Вот только с отправлением лучше повременить. Нужно восстановить силы…
* * *
Ближе к полудню героем дня стал Дойвего. Широкоплечий крепыш не только смог самостоятельно встать, на его физии уже заняла свое законное место обычная веселая ухмылочка. Карие глаза ехидно сверкали на небритой физиономии, чудом избежавшей сомнительных украшений вроде шрамов или синяков. Короткие черные волосы топорщились веселым ершиком.
— Ройвис, вот так встреча! Вот уж не думал, что вы с Леорой выберетесь из цепких лап Разлучающей!
Рыцарь в этот момент как раз выкроил время для того, чтобы привести в порядок оружие. Лезвие меча всем своим видом недвусмысленно намекало на безалаберность владельца, а небрежному хозяину даже лучшее оружие долго не служит. Услышав над головой знакомый голос, Ройвис чуть не подскочил.
— Еще вчера я тоже не верил, что ты ухитришься выскользнуть из ее лап. — Встать и обнять друга рыцарь не успел. Дойвего уселся на траву, хлопнув его по плечу широченной лапищей.
— Я в это верил еще меньше. Знаешь, я пока бредил, видел ее.
— Кого «ее»? — Нахмурился Ройвис. Вряд ли сейчас подходящее время, чтобы обсуждать привидевшиеся напасти.
— Разлучающую. Вот прям как ее описывают. — Совершенно серьезно ответил Дойвего. — В красном плаще, маске… В общем, при параде. И с часами. И вокруг собачьи тени прыгают. Только я успел подумать, что спета-таки моя песенка, а эта мегера с мерзкой такой ухмылочкой мне песочные часы под нос сует. А там в верхней части песка еще очень даже ничего.
— Ты бы поаккуратнее с выражениями…
— А чего она издевается? — Фыркнул Дойвего. — Слушай, а пиво в этом вертепе есть?
— Откуда бы? Мы не на пирушку сюда выбрались, — удивился Ройвис. Нет, побратим однозначно неисправим. Только недавно сидел под подолом Разлучающей — и уже требует пива и вовсю смеется над богами.
Позади раздался шорох и из палатки выбралась Вета, единогласным решением освобожденная от любых лагерных работ. Ройвис почему-то ожидал, что та будет протестовать и требовать принять деятельное участие в жизни отряда… Ага! Разбежался. Поблагодарила «благородных воинов» за заботу и с этого момента пальцем о палец не ударила. Впрочем, это, ясное дело, никого не возмутило.
— Так-так… — Пробормотал Дойвего, смерив девушку озадаченным взглядом. — А это не вас ли, леди, я должен благодарить за чудесное избавление от объятий Разлучающей?
По всей видимости, рыцарю успели рассказать, чье вмешательство помешало Разлучающей присовокупить его к коллекции безвременно почивших вояк.
Вета потупилась.
— Ее, ее, — подтвердил Ройвис. Дойвего подобрался. Кажется, насмешник впервые в жизни не знал, как себя вести со своей спасительницей.
— Я твой вечный должник, госпожа. — Выдавил парень. Кто больше смутился — он или Вета — Ройвис так сразу бы и не сказал.
— Спасибо, — пробормотала девушка, — как вы себя чувствуете?
— Хорошо. Вот если бы здесь был жбан вельсийского пива, я бы сразу начал чувствовать себя отлично. — Все-таки смущение недолго праздновало победу над жизнерадостностью.
