ЭВМ должна выдать точный ответ: хватит ли «Аннушке» топлива для торможения, посадки и взлета с Фобоса, а также для стыковки с «Вихрем». Сколько энергии потратит «Вихрь», если ему придется подходить к Фобосу, чтобы выручить «Аннушку»?
Сергей Меркулов не принимал участия в этой работе. Он продолжал есть.
— Слушай, — к нему обратилась Марина, — такое дело решается, а ты ешь.
— Ну и что, — продолжая освобождать большую кость от мяса, — отвечал Сергей. — Фобос — спутник Марса. Маленький. О них до сих пор лекции читают, пишут стихи, сочиняют сонеты. У Марса два спутника, две своих собственных луны. Но таких маленьких лун не имеет ни одна планета, Фобос — 25 x 21 километров, а его меньший брат совсем крохотный — всего лишь 12 x 13 километров! И история этих спутников очень оригинальная. Их открытие принадлежит американскому астроному Асафу Холлу, который в год великого противостояния, в 1877 году, обнаружил около диска планеты две маленькие звездочки, вращающиеся вокруг нее в плоскости экватора. По традиции он дал им имена двух сыновей бога войны Флюоса и Деймоса (Страх и Ужас). Но как ни странно, Джонатан Свифт в своем фантастическом памфлете «Путешествие Гулливера» их «открыл» еще в 1726 году. В 1752 году о них писал великий Вольтер. И вот, — несмотря на тон гротеска, Марина внимательно слушала Сергея, — в 1952 году наш советский ученый И. Шкловский предположил, что Фобос пустотелый. Именно эта гипотеза и небольшие размеры марсианских лун и послужили основой почти фантастической идеи: а может быть, эти искусственные тела — исторические памятники давно минувших лет, когда на Марсе существовала высокоразвитая цивилизация, и искусственные спутники — станции Марса дело их рук?
— Виктор Сергеевич, чьи данные на пилотирование будем вводить в ЭВМ? — с подчеркнутым безразличием спросил Акопян.
— Конечно, «среднего оператора», — словно не понимая маневра Акопяна, спокойно ответил командир.
— Есть, — вздохнул бортинженер. Он даже не пытался скрыть своего разочарования. «Аннушка» его конек. Кому же еще лететь на ней, как не ему, Акопяну? Однако психофизиологические габариты бортинженера «не вмещались» в характеристику «среднего оператора».
Ответа ЭВМ пришлось ждать недолго:
«Задача решаема. Степень риска две тысячных. С сохранением аварийного запаса топлива возможны четыре посадки, три взлета».
— Сурен, нам нужен развернутый ответ. Включи динамик. — Виктор Сергеевич сел в кресло, закрыл глаза.
Приятным, хорошо поставленным женским голосом машина изложила детальный план экспедиции на Фобос. Повторила еще раз.
Все члены экипажа, как по команде, принялись уговаривать командира, словно заранее знали, что он будет против, — все-таки маленький, но риск был!
Уже после первого, общего вывода машины Виктор Сергеевич решил, что упускать возможность полета на Фобос нельзя. Времени в запасе было достаточно — по прогнозам, буря на Марсе продлится еще несколько суток. Оставалось решить, кому из экипажа доверить такой сложный эксперимент — первая высадка человека на Фобосе…
«Конечно, лучше всего послать Акопяна, — думал командир. — Сурен на «Аннушке» — виртуоз. Как-никак участвовал в ее создании. Но он будет на планете один. Один на неисследованной планете! А ведь именно он один из всего экипажа не выдержал и поскользнулся у «барьера отчуждения».
Сергей Меркулов… Нет! Корабль нельзя оставлять без второго пилота. И без штурмана… Карпенко — научный работник, с «Аннушкой» знаком лишь в объеме общей подготовки.
Значит, Акопян?
Фобос — загадка не менее сложная, чем Марс. При первом знакомстве на него можно и не выходить — кибернетические «жуки» соберут образцы грунта, сделают анализы пород… Решай, командир! Пролететь почти пятьсот миллионов километров, справиться с десятками непредвиденных случайностей, оказаться в одном шаге от открытия и… Нет, ты уж хоть от себя не скрывай. Не воспользоваться реальной возможностью — это называется «струсить»!
Кто-то из нас должен побывать на Фобосе! Кто?.. Акопян».
Двести двадцать четвертые сутки полета
Земля экспедицию на Фобос одобрила.
Конечно, и в Центре управления полетом были проделаны многочисленные расчеты. Были и споры и сомнения. Окончательное решение вынес руководитель Центра Игорь Петрович Волновой. Командир «Вихря» получил согласие Земли на изменение программы.
