После ужина Резо объявил, что сейчас покажет нам старый Рим, который никогда не показывают никаким туристам. Дело в том, что Резо, кроме своей Медеи, был беззаветно влюблен в Рим. Советское Госкино денег на то, чтобы запечатлеть любовь Табукашвили к столице Италии, разумеется, не давало, но Резо все-таки добыл какие-то средства, которых хватило на покупку билетов, оплату пленки и аренды двух кинокамер. При этом образовалось два оператора-энтузиаста и бессребреника. Так как в деньгах постоянно нуждались, жили в Риме впроголодь, ночевали на скамейках в парках, но сняли три короткометражных фильма, которые заслужили престижные итальянские, и не только итальянские, кинопремии и были приобретены телевидением, что восполнило понесенные утраты.
И теперь Резо вел нас по узким, плохо освещенным улочкам и без умолку говорил, размахивал руками.
Соломины и моя Лена, теснясь, сопровождали новоявленного гида. Мы с Медеей заметно поотстали. Медея повисла у меня на руке и завела странный разговор.
— Скажи, Васико, — спрашивала Медея, — а что, грузином быть плохо?
— Да почему — плохо? С чего это ты взяла?
— Вот твой друг Резо — грузин. Я — грузинка. У тебя же много друзей грузин?
— Да, и я их люблю.
— Скажи, Васико, почему ты не хочешь нам признаться, что ты тоже грузин?
— Я?! Медея, что ты выдумываешь, я — русский.
— Э-э, Васико, мы с Резо тебя хорошо знаем. Таких русских мужчин не бывает. Ты — типичный грузин!
— Ну с чего это ты решила? Потому, что я усы ношу?
— При чем тут усы-шмусы? По твоему поведению видно.
— А какое мое поведение?
— Грузинское.
— Не понимаю… Предки моей матери, действительно, какое-то время жили в Тбилиси…
— Вот-вот! Вот ты и попался.
— Но они были поляки!
— Не ври мне, пожалуйста! С какой стати поляки будут жить в Тбилиси? Ты — грузин, и это скрыть невозможно!
Хорошо, что рассвело и наступило время попрощаться. Признаюсь, на обратном пути в гостиницу я себя чувствовал немножко грузином. А почему бы и нет?
Еще один памятный разговор произошел много позже. И не с Медеей, а с Серго Параджановым. Когда у меня родился младший сын Николай, мне неожиданно позвонил из Тбилиси Сергей Параджанов.
— Васико, поздравляем! Мы тут с твоими друзьями отмечаем рождение Нико.
— Спасибо, спасибо… Как вы узнали про Нико?
— Друзья должны всё знать друг о друге. Слушай, мы решили в складчину купить тебе дом в Тбилиси, старый такой домик на берегу Куры. Мы поможем тебе его отремонтировать, и ты будешь жить в Тбилиси, как твои предки.
— Сережа, спасибо вам большое! Но я никогда не смогу жить в Тбилиси постоянно, ты же понимаешь. А жить в Москве и думать, что там с моим домом в Тбилиси, — это сплошная головная боль. Я очень всем вам благодарен, я тронут… Спасибо за такую дружескую заботу, но прошу вас от всего сердца: не покупайте мне никакого дома!
Слава Богу, отговорил.
В 1940 году к территории Советского Союза отошла часть земель Западной Украины, до этого принадлежавшая Польше.
Город Черновцы, в основном населенный поляками, стал советским. По распоряжению Сталина в Черновцы был направлен коллектив, собранный из выдающихся деятелей советской культуры и искусства. Так различные артисты Большого, Малого, Московского Художественно театров давали в Черновцах сводные концерты с целью убедить оккупированное население в высоком гуманизме новой власти.
Поскольку поездка в Черновцы представлялась мирной и дружеской и время было летнее, родители взяли с собой меня.
Этот политический ход использовался и в Прибалтике, в таких городах, как Таллин, Вильнюс и Рига. Кстати, вспомнилась забавная шутка моего отца.
Накануне отъезда Московского Художественного театра в Ригу перед актерами выступил главный прокурор СССР Вышинский. Кратко описав политическую обстановку, он попросил задавать ему вопросы.
— Андрей Енуарович, — обратилась к Вышинскому одна из ведущих актрис театра, — концерты — это понятно. Но в свободное время мы будем знакомиться с Ригой, гулять по улицам, заходить в магазины. Как вы нам посоветуете одеваться?
Вышинский ответил:
— Я посоветую всем, особенно дамам, надевать то, что им больше всего к лицу.
