И, вероятнее всего, у меня началась паранойя. Может, я просто завидую, что ему так сильно понравилась Шарлотта, а не я?
-- Поедем? -- предложил Алекс, и я потрясла головой, возвращаясь в реальность. -- Полагаю, прямо сейчас ехать к Джеку смысла нет, поскольку Мартину нужно изучить краску, Шарлотте отобрать фотографии, а Джейн -- перевести надпись. Я могу позвонить Джеку и сказать, что мы приедем к нему часов в шесть вечера. Он, конечно, за это время с ума от нетерпения сойдет, но тут ничего не поделаешь. Все согласны?
-- Вполне, -- рассеянно отозвался Мартин.
Я только кивнула. Шарлотта несколько секунд напряженно поразмышляла, прикидывая в уме, успеет ли она до шести и съездить на свидание, и поработать, и наконец со вздохом согласилась:
-- Ну хорошо.
-- Тогда всем до вечера.
Домой я вернулась часам к двенадцати. День был в разгаре, и к этому времени немного распогодилось -- ветер стих, а сквозь тучи осторожно проглядывало солнце. Выйдя из своего "Гольфа", я вежливо поздоровалась с пожилым соседом, который был занят тем, что подстригал лужайку перед домом. Вопреки ожиданиям, машина Теи была припаркована у дома, а квартира встретила меня не тишиной, а бодро играющей в отдалении песней современной попсовой группы.
-- Привет! -- прокричала я вглубь квартиры, сняла куртку и принялась стягивать грязные кроссовки. -- Я вернулась!
Музыка смолкла, и некоторое время царила тишина -- словно Тея пыталась понять, правда ли кто-то пришел или ей послышалось. Затем дверь открылась, и в коридор выглянула моя младшая сестра. Из одежды на ней были только трусы и лифчик, а в руках она держала какую-то майку и телефон, и я поняла, что попала домой в самый судьбоносный момент -- выбор одежды для выхода.
-- Привет.
-- Ты не на работе? -- удивилась я.
-- Пациентов утром не было. Я сейчас иду гулять с девчонками и... -- тут она заглянула на дисплей телефона и охнула, -- и я уже опаздываю на пятнадцать минут! Ты не обижайся, что я пока не расспрашиваю, как ты съездила, хорошо?
-- Окей, -- согласилась я, подхватила свою сумку и пошла к себе. Тея скрылась в комнате, откуда теперь доносилась странная возня, словно кто-то штурмовал шкаф с одеждой, а тот героически сопротивлялся.
Тее было двадцать два. Она училась на дантиста, уже заканчивала обучение и подрабатывала ассистенткой в частной стоматологической клинике. Пока наши родители находились на материке, мы вместе снимали квартиру и вели наше общее хозяйство. Жили мы с ней вполне мирно, хотя, признаться, в мире было бы трудно найти более непохожих друг на друга людей, чем мы двое. Нас невозможно было принять за родных сестер внешне, и характеры у нас были диаметрально противоположные. Тея была общительной, подвижной, разбиралась в моде, увлекалась фотографией, обожала всё, связанное с одеждой, и начинала отчаянно скучать, когда сидела дома больше одного дня. Я же была нелюдима, совершенно равнодушна к моде и оставалась убежденной домоседкой. При таком несходстве характеров ужиться нам было сложно, и мы могли ругаться по пять раз на дню из-за всякой ерунды, но в то же время оставались очень близки.
Вытряхнув из сумки телефон и блокнот, я вместе с ними отправилась на кухню, чтобы чего-нибудь поесть. В холодильнике первой бросилась в глаза полка, где был расставлен рацион Теи -- кастрюлька с овсянкой, баночки с обезжиренным творогом, лотки с тушеными овощами и вареной курицей. Будучи сторонницей здорового образа жизни, сестра не допускала в своем меню ничего, что было бы вредным или, упаси Боже, калорийным. Идеалом красоты для нее оставались анорексичные модели из модных журналов -- те самые, у которых из-под кожи выступают острые кости, а фигуру можно принять за доску ввиду полного отсутствия груди и попы. Сама Тея, оставаясь стройной и высокой, ужасно страдала из-за собственного несовершенства, сетовала на наличие каких-никаких форм и всё время старалась похудеть. Я совершенно искренне считала, что она занимается ерундой, а один вид всей этой диетической пищи у нас в холодильнике вгонял меня в глубокое уныние. Нет, я сама была вполне стройной, просто я считала, что для этого достаточно не объедаться, а не вести образ жизни монаха-аскета с горы Афон. Так что, решительно отвернувшись от творога и овсянки, я достала оставшуюся со вчерашнего дня картофельную запеканку.
