Посреди этой бурлящей круговерти стоял Корландриль. Мантия из сияющего шелковистого золота, открытая спереди, окутывала его стройную фигуру, сотни тончайших цепочек всевозможных цветов украшали шею и запястья — казалось, что его руки и лицо увиты миниатюрными радугами. Его длинные черные волосы были заплетены в перекинутую через левое плечо сложную косу, ее удерживали на месте голоповязки, в которых сапфиры постоянно заменялись бриллиантами, а те, в свою очередь, — изумрудами и далее — всеми другими прекрасными камнями, известными эльдарам. Он потратил много времени, создавая себе образ, соответствующий эстетике Арестейна, и долго рассматривал результаты своих усилий в зеркальном поле, зная, что его спутница неравнодушна к работам древнего художника.
Она, Тирианна, была одета проще: в белое платье длиной по лодыжки, со складками ниже колен, с изысканной светло-серой, словно тень облака, вышивкой, без рукавов, оставляющее открытыми бледные руки, покрытые волнистыми рисунками хной. На плечи она накинула прозрачный газовый шарф, ниспадающий красными и белыми кольцами на ее руки и грудь. Две лазурные пряди в белых, окрашенных в тон платью, волосах обрамляли ее узкое лицо, подчеркивая темно-синий цвет глаз. Ее путеводный камень, также темно-синего цвета, обрамленный в белое серебро, висел на изящной цепочке из того же металла.
Корландриль смотрел на Тирианну, в то время как глаза всех остальных эльдаров были обращены на звездный корабль, который грациозно скользил вдоль изгибающейся пешеходной дорожки причала. Пятнадцать дней прошло с той поры, как он в последний раз видел ее — на пятнадцать дней больше, чем нужно, слишком долгий срок вдали от ее красоты и чувств, ее улыбки, волнующей душу. Он лелеял надежду, что она заметит, какое внимание он уделил своему внешнему виду, но она пока никак не высказалась по этому поводу.
Корландриль заметил и напряженность, и легчайший отблеск влаги в том взгляде, который она не сводила с приближающегося корабля, и уловил дрожь волнения, пронизавшую ее тело. Он не знал, что было тому виной: то ли торжественная атмосфера события, то ли какая-то более личная, более глубокая радость взволновала сердце Тирианны. Возможно, возвращение Арадриана вызвало у нее более сильные чувства, чем это могло понравиться Корландрилю. Эта мысль разбередила душу Корландриля, змея распустила свои кольца. Он понимал, что его ревность неоправданна и что он не заявлял о своих притязаниях на Тирианну, но тем не менее, даже отчетливо осознав это, ему не удалось подавить чувства, что шевельнулись в его душе.
Оправленный в золото, опаловый овал путеводного камня Корландриля теплел на его груди, и его жар проникал сквозь ткань мантии. Подобно предупредительному световому сигналу на дисплее корабля, возбуждение путеводного камня заставило Корландриля застыть на мгновение. Его ревность не только неуместна, но и опасна. Он загнал это чувство в тайники своего разума, с тем чтобы разобраться с ним позже, когда это станет безопасным.
Мысли об Арадриане напомнили Корландрилю, зачем он появился на башне: приветствовать возвращение старого друга. Если бы Тирианна хотела быть с Арадрианом, она отправилась бы с ним в это странствие. Корландриль выбросил из головы свои страхи в отношении чувств Тирианны, и обнаружил, что он также жаждет встретить их возвращающегося товарища. Змея внутри него опустила голову и вновь уснула в ожидании благоприятного момента.
В корпусе «Лаконтирана» открылась дюжина шлюзов, из которых засиял радужный свет и понесся вдоль изогнутого дока отдающий запахом меда легкий ветерок. Из высоких сводчатых проходов потянулись извилистые очереди — пассажиры и члены экипажа высаживались с корабля. Чтобы выглянуть над головами эльдаров, стоящих впереди, Тирианна вытянулась во весь рост, без усилий балансируя на цыпочках и слегка отведя одну руку в сторону, чтобы сохранить равновесие.
Первым высмотрел Арадриана своим острым взором Корландриль, и по его телу пробежал легкий трепет удовольствия от одержанной победы, хотя ни о каком состязании между ними не было и речи.
