Все эти люди вежливо поклонились.
— Мое имя хэлл Овельди. Я весьма рад был познакомиться с вами, эллы.
— Откуда вы держите путь?
— Я еду из Мидделы. А куда вы направляетесь? — спросил молодой человек новых знакомых.
— В Мэриэг.
— Я тоже еду туда, мне по дороге с вами.
— Так присоединяйтесь к нам, но мы не станем мешкать, и будем гнать лошадей. Если не любите быстрой езды, тогда мы для вас неподходящая компания, — предложил баронет Панмерл.
В ответ ему лишь презрительно улыбнулись, давая понять, что спокойствие и размеренная жизнь не то, о чем думает молодой человек.
Покидая заведение, хэлл Овельди подошел к трактирщику и сказал:
— Так помни же, трактирщик, свои слова! Отныне ты служишь Великой Тьюне! Она любит и помнит своих почитателей. Молодой человек сделал какой-то жест рукой, и перед глазами изумленного трактирщика на стол высыпалась кучка золотого песка. Он, остолбенев, проводил взглядом своего странного посетителя, и долго прислушивался к топоту быстро удаляющихся коней.
Унэгель наконец-то вырвался на волю из душного заведения, и он, крепко сжав в руках поводья, летел навстречу ветру, борьбе и справедливости. Возраст наследника герцога Брэд был бескомпромиссен — когда черное еще выглядит как черное, а белое как белое! Рано потеряв отца, он почитал больше всех на свете двух людей: мать и герцога Сенбакидо. Ради них он был готов на все. В его жизни было не так уж много людей вызывавших восхищение. Однажды у него было захватывающее приключение, в которое его пригласил баронет Орджанг. Встреча с замковым демоном! Подземелье и тайны предков. Льен сумел завоевать его уважение, и Унэгель долгое время упоминал в разговорах его имя. Но баронет Орджанг исчез. Больше ничего интересного, на взгляд юного Брэда, не происходило. Унэ учился, а учеба всегда казалась ему скучным занятием, и он тосковал по новым приключениям.
Старшие постоянно обсуждали войну культов, и мать поехала к королю, чтобы вступиться за своего неберийца. А вот Унэ ее страсти и увлечения не понимал. Религиозная война была для него неинтересна. Ему казалось странным, что можно убивать других людей из-за веры в какого-нибудь бога.
Унэ был воспитан в старой вере, а точнее в безверии. Он верил в отца, в дядю, в мать, в их замок — это то, во что ему очень нравилось верить. Но матушка молилась Миринике, Вестории и Моволду, и Унэ тоже приносил маленькие жертвы на их алтари, давал обеты, которые потом приходилось себя мучительно заставлять исполнять, но он был тверд, воспитывая в себе самообладание и силу воли.
Его друг Татоне Диколино был добрым, но немного ленивым мальчиком, знакомым с детства, немного надоевшим, как старые стоптанные сапоги, он любил спорить ни о чем и иногда доводил этим Унэ до бешенства. Перед отъездом из замка Унэ дал обет сохранять спокойствие и уже раз десять его успел нарушить. Унэгель отправляясь в Мэриэг на помощь матери, чувствовал себя очень значительным, полным праведного гнева и если бы десять или двадцать королей стояли сейчас перед ним, он каждому бросил бы вызов. Так воображал наследник герцогов Брэдов. Он обладал горячим нравом, и был еще слишком молод, чтобы полностью сохранять ледяное спокойствие. Татоне знал о его обете и не мог сдержаться, чтобы не урезонить возбужденного опасностью товарища, напоминая ему о нем. Где упреком, а где насмешкой он взывал к рассудительности и спокойствию.
"Какой же я дурак, — думал Унэ, — зачем я ему доверился? Теперь он всю дорогу будет смеяться и злорадствовать надо мной".
Но вот им встретился Овельди — такой…необычный, интригующий! Едва они выехали из Нимы, как Овельди показал себя храбрым и решительным человеком. На их пути неожиданно возникла преграда в виде реки. Над ней прежде был мост, но буря частично разрушила его. Рухнул деревянный настил, остались лишь каменные основания. Всадники остановили лошадей и стали совещаться.
— Что будем делать? — спросил герцог Сенбакидо.
— Не знаю, нам не преодолеть препятствие, — покачал головой граф Пушолон. — А починят мост не скоро.
— Будем перебираться вплавь, — сказал Овельди.
