Ямала сказал:
- Я вижу, что ты, как и прежде, искренен и стремишься делать то, что следует. Мы дадим тебе время все обдумать. Мы хотим успеть на пароход, отплывающий завтра, и я надеюсь, ты поедешь вместе с нами.
Ямала и Пандита ушли, решив на ночь остановиться в гостинице для животных. У Чхоты голова шла кругом, и весь оставшийся день он не мог ни читать, ни повторять мантру. Ночью он никак не мог уснуть. Он лежал на циновке и вновь и вновь прокручивал в голове то, что они сегодня делали и говорили. Он чувствовал, что совершенно утратил душевное равновесие.
На следующее утро перед самым восходом солнца в хижину пришел Ямала. Он полонился Чхоте, и Чхота тот же поклонился в ответ.
- Прости меня, пожалуйста, - сказал Ямала, - за то, что я был так резок вчера.
Чхота рад был это слышать, хотя у него мелькнуло подозрение, что Ямала просто решил изменить тактику.
- Мне сегодня приснился сон, - сказал Ямала тихим голосом. - Перед тем, как лечь спать, я думал о твоих словах - что преданный не должен быть лицемером. А затем я увидел страшный сон. Мне приснилось, что за мной пришли посланники смерти. Я проснулся в ужасе и с таким ощущением, что должен сейчас же идти к тебе и во всем признаться. Но ты должен сохранить это в секрете… Несколько раз в этом году я чувствовал сильное половое желание и… я… ходил… к проститутке… И еще я занимаюсь мастурбацией…
В голове у Чхоты пронеслось: «Я говорил тебе», - но он уважительно выслушал Ямалу и попытался придумать, что посоветовать ему, чтобы это было самым лучшим для него.
- Я думаю, тебе нужно жениться, - сказал он наконец. - Таков ведический подход к решению проблемы. Кроме того, если ты будешь усердно и строго выполнять садхану, ты сможешь бороться с майей в любых обстоятельствах.
Ты знаешь, Прабхупада объяснял, что в работе ума можно выделить три стадии: появление мысли, чувствование и побуждение. Мы не можем избежать всех мыслей о сексе, однако, сознательно прикладывая усилия, мы можем не позволить уму перейти на стадию чувствования и побуждения.
Некоторое время они обсуждали эту проблему, и затем Ямала поблагодарил Чхоту.
- Я так ослаб духовно еще и потому, - заметил Ямала, - что я слишком загружен работой. Я думаю, мне очень помогло то, что я побывал здесь и увидел, как ты живешь и сколько внимания ты уделяешь своему духовному развитию. Я бы не смог делать то, что делаешь ты. Я понимаю тебя, но я должен делать то, что необходимо для Движения. Лучше я погибну за дело санкиртаны, чем стану бабаджи. А что, если мы все сбежим, как ты, что тогда? Чхота, пожалуйста, поедем с нами. Нам всем необходима твоя помощь.
Чхота чувствовал себя виноватым и пребывал в нерешительности.
- Дай мне еще одну неделю, - попросил он. - Я уже запланировал, сколько я должен прочитать, и хочу выполнить это.
- Хорошо, - согласился Ямала. - Мы возьмем твое письмо и прочитаем его всем преданным. Я сознаюсь, что старался опорочить тебя перед другими.
Прости меня, пожалуйста. Я скажу всем, что то, что ты делаешь, на самом деле достойно восхищения и прославления. И знаешь, если честно, то я считаю, что сейчас ты в самом расцвете своего духовного развития. Я скажу преданным, что ты вернешься через неделю.
После отъезда Ямалы и Пандиты Чхота попытался восстановить ту атмосферу духовности, в которой он жил все эти дни, но он чувствовал, что все бесповоротно испорчено и разрушено. Прошли уже целые сутки, а он все никак не мог заставить себя открыть книгу. Он вновь и вновь представлял, как Ямала говорит преданным: «Чхота был в майе, но мы спасли его». Кроме того, он чувствовал себя виноватым в том, что уехал из Гайаны, заботясь об удовлетворении своих собственных духовных потребностей. Вместо того, чтобы пребывать в настоящем и сосредоточивать внимание на звуках маха- мантры и словах священного писания, он уносился мысленно к другим местам и другому времени. Точно во сне, он видел, как Ямала входит в его хижину, видел лица преданных в Гайане… Часы за часами проходили в тревожных раздумьях.
Вдобавок он утратил способность терпеливо переносить то, что причиняло ему беспокойство здесь, на побережье. Крики играющих детей- мышат теперь раздражали его, а укусы блох сделались непереносимы. Он думал о змеях с их смертоносным ядом, и его начали пугать незнакомые звуки.
