– Алена, – окликнул ее отец.
– Спокойной ночи, – ответила она механически.
* * *
– Никуда я тебя не отпущу! – кипятился отец на следующее утро. – Что за глупости ты удумала? Ты моя дочь! Ты не можешь…
– Могу. Мне уже есть восемнадцать, – напомнила Алена сухо.
Минувшая ночь была бессонной, мучительной. То была ночь раздумий, болезненных переживаний, слез. Как тяжело отрекаться от того, кто еще вчера казался самым родным! Как тяжело отсекать от себя того, к кому привязался всей душой! Но иначе невозможно. Рядом с отцом она теперь задыхалась. Не могла смотреть на него, не могла слышать его голос.
Утром она собрала свои вещи. Хотелось уйти красиво – оставить здесь все, что он ей купил. Но тогда пришлось бы уходить нагишом. Поэтому взяла все самое нужное. Ноутбук, деньги на карте, телефон, увы, тоже нужны. «Потом верну», – договорилась она со своей гордостью.
– Куда вот ты сейчас? – вопрошал отец.
На этот вопрос она и сама не знала ответа. Она уходила не куда-то, а отсюда. Со временем, считала, придумает. Снимет там что-нибудь, в конце концов. Главное – уйти.
– Я прошу тебя, не горячись. Этак дров можно наломать. Ты просто пережди время. В тебе сейчас говорит обида, и я это прекрасно понимаю. Я бы и сам на твоем месте… Но ты ведь всегда была такой доброй, солнечной девочкой. Что с тобой стало?
– Я глупой была, – не поднимая глаз, ответила Алена. – Я всем верила, я тебе верила.
– Но ведь не все… – начал было он.
– Папа, – строго сказала она, прерывая его. Какой фальшью теперь веяло, казалось ей, от этого теплого и родного слова! – Я не могу сейчас тут оставаться. Я сниму квартиру. Буду жить отдельно. Мне просто надо побыть сейчас одной. Мне надо самой со всем этим разобраться. Я не останусь, прости.
Отец еще долго спорил, горячился. Убеждал, что незачем ей уходить, что разобраться «со всем этим» можно, и не скитаясь по улицам и съемным квартирам. Алена не возражала, просто безучастно пережидала, когда он выплеснет все эмоции и наконец поймет, что она все равно не останется.
Напоследок он попытался склонить ее к компромиссу: мол, переждать дня два-три, а там он сам найдет ей подходящее жилье. Это предложение она отвергла сразу и категорически. Она ведь от него уходит! Как он не понимает? Не надо ей от него ничего. Теперь все сама, сама.
Сотовый пиликнул – оповестил, что такси ждет за воротами.
Отец снова вспыхнул:
– Нет, никуда я тебя не отпущу! Бред какой-то!.. Я понимаю, ты обиделась, но это пройдет. Из дома из-за этого…
И снова раздался телефонный звонок, на этот раз по его душу. Отец нехотя, с раздражением ответил:
– Да?… Что?… Кто?… Когда?… – Тон его быстро менялся. – Они уже там?… Задержи их! Я уже еду!
Отец повернулся к Алене, кивнул на погасший экран телефона.
– Прости, тут по работе срочное дело. Прошу, дождись меня. Вечером мы все обсудим.
Дожидаться Алена не стала. Как только отец умчался по своему срочному делу, она преспокойно подобрала сумки, отнесла в машину и, напоследок с невольной грустью взглянув на окно Максима, устроилась на заднем сиденье. Машина заурчала и тронулась, сначала медленно, минуя уже знакомые соседские дома за коваными оградами, затем, проехав охранный пост и вывернув на трассу, разогналась.
«Вот и все, – думала она. – Нити порваны, мосты сожжены. Ариведерчи». У нее теперь новая жизнь. На карте были, конечно, деньги. Их, пообещала Алена сама себе, она будет тратить лишь в самом крайнем случае. И если что – потом вернет. Пусть будет сложно поначалу – справится. Она вон и маленькой справлялась, а уж теперь-то тем более не пропадет.
Таксист привез ее к площади Декабристов, адрес она, вообще-то, назвала наобум – первое, что пришло на ум. И теперь не могла решить, куда дальше двигаться с таким ворохом сумок.
«Надо было лучше на вокзал ехать», – посокрушалась она. Там, конечно, есть всякий люд, но со своим багажом она вписалась бы в вокзальный антураж идеально. Тут же, сидя в одиночестве на лавочке в сквере, в окружении котомок, она чувствовала себя нелепой донельзя. Кругом гуляли люди, пожилые и чинные, молодые и разухабистые, парами, тройками, толпой. Все налегке, все отдыхали, и лишь она одна здесь разложилась. Неудобно!
