А потом ангола бросают бывших големов, отнимая все искусственные части тела. Или не все, как в этом случае? Но почему оставили в живых? Да еще посреди горного прохода?
Ответ очевиден — для предупреждения. Мол, не суйтесь, а то с вами произойдет то же самое. Значит, за этим стоит не могучий враг, не диавол, а обычный человек — слабый и тщетный. Всемогущему знаки не нужны, он ничего не опасается.
− Тебя зовет Кельвин, − подошел Йон, прервав размышления Флавия. − Хочет посоветоваться.
Римлянин подошел к свежевырытой могиле, ее уже закапывали. Центурион подозвал Флавия поближе.
− Не удержался и… в общем, я поковырялся в этом служаке. Это несложно, почти все живые органы превратились в тлен, действовала только машинерия. И вот смотри что нашел.
Кельвин склонился над смотанной в кулем кучей тряпья, в которой узнавалась туника легионера. Развернул сверток, что-то достал, и на руки Флавию легла странная штуковина.
− Что это?
− Это занимало четверть черепа несчастного. Наверное, какой-то машинный мозг.
Флавий оглядел овальный предмет, испещренный тысячами тонких трубочек. На мозг это не походило, скорее на какого-то морского ежа, если бывают стальные морские ежи.
− А куда вели трубочки? — спросил он.
− В том то и дело, что никуда. Такое ощущение, что мозг отключили от тела, а вынуть поленились.
− Возьми эту штуку с собой, на досуге разберемся. Или хотя бы сделаем вид, что разбираемся…. и еще вот что. Забери и хрусталики. Ты ведь мимо не прошел — уж больно чистой воды минерал.
− Ну… в общем, нет. То есть да. Не прошел. − Кельвин виновато развел руками.
− Зачем тебе понадобились мозги несчастного? − спросил галл, облизывая ложку. − Из них ничего не сваришь, а разбираться в машинерии — своих мозгов не хватит.
− Если бы я слушал только тебя, Люпекс, я бы сидел дома и наедал такое же брюхо, − огрызнулся Флавий. − Даже человеческий мозг сохраняет свою работоспособность в течение шести минут после смерти. Уверен, что машинный разум сохраняет свое состояние сколь угодно долго. Выключи паровой двигатель — и он послушно остановится. Запусти — и он начнет работать ровно с того же момента. Это не человек, которого можно вырубить и привести в чувство, когда пожелаешь. Таковы все машины.
− Ты часом не машинист по образованию? − поинтересовался Йон.
− Нет, но кое-что знаю в римской машинерии. И хочу понять, почему мозги этих… големов как будто только с завода Неаполя.
− Никакая машинерия не объяснит, как человека можно напичкать железом и он при этом будет жив-здоров, − не согласился бритт. − И потом, у нас задача просто разведать и привезти с собой как можно больше, а не копаться в машинных мозгах несчастного легионера. Или я не прав?
− Мыслишь верно, но ограниченно, — заметила Гиза. − Впрочем, как всегда. Флавий, если хочешь копаться в мозгах этого бедняги, не откладывай. Я помогу. Кое-что смыслю в железках.
Флавий вспомнил, как Гиза за неполный час оживила казалось бы намертво вставший механизм корабельной паровой машины. «Дева странствий» еще не добралась до Туниса, и все подумали, что путешествие не состоится. Но благодаря талантам девушки обошлось.
− Хорошо, помоги. Посмотрим, чем они мыслят.
Старая медицинская шутка гласит: результат вскрытия показал, что пациент умер от вскрытия. С мозгами голема прямо в точку. Только Флавий и Гиза ножами поддели крышку «ежа», как что-то хлопнуло, и та отлетела в сторону. Из-под крышки тотчас брызнули тысячи мелких и мельчайших деталей. Машину будто взорвали изнутри.
− Зрелища не будет. Гладиатор приболел… — покачала головой девушка, оглядывая картину разрушений.
Никакого сомнения, без знания высшей механики и думать нечего разобраться в машинном мозге. Самая крупная из деталей чуть больше ногтя. И таких всего несколько штук. Остальные — совершеннейшая мелочь, сейчас, увы, большей частью лежащая на земле.
− Да бог с ним, зрелищем… Меня больше интересовало это.
Флавий перевернул коробку, проследив куда ведут две особо крупные трубочки в самой выпуклой части «ежа». А вели они к странному механизму из целого поля малюсеньких зеркал на тоненькой оси каждое.
