— Я хотел узнать, не выправила ли ты те два своих кривых зуба, — ответил я. — Где толстый Стивен?
Она подошла ко мне еще ближе, после чего широко расставила ноги и медленно опустилась ко мне на колени. В нос мне ударил запах дешевых духов.
— Зачем говорить об этом противном толстяке? — ее бедра задвигались, она старалась сесть поудобнее. Наконец она успокоилась и крепко сжала своими ногами мои.
— Сидеть на коленях у Стивена наверняка приятнее, — доброжелательно сказал я. — Они мягче.
Пальчики Аделлы принялись развязывать мой галстук, в глазах блеснул огонек.
— Ты еще ни разу не приглашал меня выпить, Майки, — с притворной томностью пожаловалась она. — Или я уродина?
Я находился в затруднительном положении, так как не знал, куда девать руки. Если бы я был президентом Соединенным Штатов, баллотирующимся на второй срок, и патриотически настроенная мамаша приправила бы мне малыша на поцелуй, я быстро справился бы с ситуацией, крепко обхватив и поцеловав его. Мне даже кажется, что при этом я смог бы прекрасно владеть собой и успел отделаться от журналистов до того, как меня бы стошнило. С другой стороны, если бы на моих коленях сидела, скажем, Франсуаз, то лучшим употреблением рук было бы положить их ей на талию. Но в данном случае оба эти варианта не подходили, поэтому все, что мне удалось придумать, это заложить руки за голову и откинуть ее назад. Для большей важности я еще и прищурился.
— Ты очень даже ничего, — со знанием дела сказал я, — учитывая обстоятельства. Но если твоего патрона нет, я прочитаю тебе псалом и уйду.
Аделла прижалась ко мне всем телом, и мне стало жарко.
— Ты видный парень, Майки, — протянула она. — Не могу понять, почему такой мужчина, как ты, и такая девушка, как я…
Ее волосы касались моего лица, меня обвевал аромат жевательной резинки.
Пальцы Аделлы пробежались по моей груди. Я пожалел, что уже прищурился — следовало сделать это именно сейчас. Поэтому я еще дальше откинул голову и бросил на Аделлу пронизывающий взгляд.
Она резко подалась назад и соскочила с моих колен. В ее правой руке был зажат мой пистолет, вынутый из наплечной кобуры.
— Ты потолстела с тех пор, как я в последний раз качал тебя на коленях, — с грустью в голосе констатировал я.
— Ладно, Майкл, не двигайся, — резко сказала она. С широко расставленными ногами, сжимая в руках пистолет, она выглядела бы достаточно внушительно, но резинка портила впечатление.
Дверь в глубине комнаты отворилась, и я имел счастье лицезреть самого толстяка Стивена собственной персоной. Сзади него выступал какой-то хмырь, которого я не знал.
— Привет, — жизнерадостно сказал я. — Вот, решил заглянуть, думаю, поболтаем.
— Заткнись — рявкнул Стивен. — У него нет больше пушки, Сью?
— Он чист, — ответила она. — Я хорошо его обшарила.
— Вот так-то лучше, — Стивен по-утиному проковылял к стойке бара и прямо на моих глазах побил мировой рекорд по метанию ядра, сходу забросив свою задницу на высокую табуретку. Это было его излюбленное место. — Теперь-то мы с тобой поговорим, голливудский выскочка.
Второй раз за день меня попрекнули местом, где я живу.
— Я-то думал, мы с тобой друзья навек, — я широко улыбнулся. — А что это за рожа позади тебя? Или ты больше не доверяешь толстенькой Аделле?
— Я — толстенькая? — пистолет дернулся в ее руках, от негодования она чуть не подавилась резинкой.
— Заткнись, — резко сказал Стивен, и было неясно, к кому он обращается — к Аделле или ко мне. — Друзья навек, Майкл? Или ты думал, я не узнаю, по чьей милости провел полмесяца в тюрьме из-за тех наркотиков?
— Ах это, — я виновато улыбнулся. — По правде говоря, я на самом деле думал, что ты об этом не пронюхаешь. Да и потом — я приходил к тебе тогда с самыми что ни на есть благородными намерениями, а ты решил надуть меня. Что мне оставалось делать?
— Вот это сейчас тебе ничего не останется делать, — мрачно сказал Элко. Он так и не научился правильно составлять фразы по-английски. — Подойди к нему ближе, Эд.
Значит, рожу звали Эд.
— Не знаю, уж зачем ты сюда явился, — Стивен поковырял в зубах, — но точно знаю, о чем буду с тобой говорить. Резиновая дубинка у тебя с собой, Эд?
