— Тьфу!
Кот отпрянул от плюющегося енота, который вдруг перестал есть грибы и схватился за горло.
— Та чтоб ему! – Чумазый поднял открытую банку с грибами, из которой только что ел, и вышвырнул ее из пещеры. – Там черви!
Мидун опять вздохнул.
— И все-таки, ты дурак, Чумазый. Барка, а я у нее эти грибы взял, добавляет туда опарышей и личинки овода, чтобы вкус лучше был. Их есть можно, это же не куриные яйца.
Хозяин пещеры грустно и отрешенно кивнул и пошел искать банку с грибами, чтобы доесть.
Кот тем временем сел поближе к давно потухшему кострищу и начал грести когтями пепел. Когда енот вернулся, Мидун спросил:
— А где тот твой капкан большой, который ты когда-то на слонов ставил? У тебя он еще?
— У меня, конечно. В кладовке вон висит, на стену я его приклеил, ‒ ответил Чумазый, поджигая керосинку.
— А он рабочий еще?
Енот обиженно скривил губы.
— Само собой, работает! У меня все работает! А зачем тебе такой капкан? Он же слону ногу перебивает.
Пус пожал плечами.
— Была мысль на лосося его поставить. Может, чего побольше удастся изловить.
— Бери, если надо будет. Мне не жаль. Только смажешь потом и на место приклеишь.
Мидун согласно кивнул и замолчал. Вспомнив что-то, он добавил:
— Там, на реке, иногда такое что-то из воды высовывается, что мне заходить туда страшно становится. Мутанты какие-то. Доел?
— Почти. Маловато, конечно. Но и то хорошо. И баночка лишняя появилась! – с умилением сказал енот.
— Ну, хорошо, давай мне, что там мое, и я пойду. Завтра мне на рыбу идти, а перед этим еще дела будут, так надо успеть выспаться.
Енот кивнул и засеменил в самый слабоосвещенный угол пещеры, отодвинул деревянную дверку в половину своего роста и исчез за ней. Раздался шум падающих камней, сдавленная ругань енота и через минуту он вернулся, волоча за собой небольшой пакетик, набитый аккуратно сложенными стеблями травы.
— Пус, может, попробуешь варить ее, а? Экономнее будет, да и сшибет лучше. Снотворное все-таки дорогая штука нынче, поди попробуй эту траву накосить, когда она ночью только косится.
Пус скривился:
— Мне Барка молока не приготовила, у нее оно не киснет. В чем варить?
— Да в чае можно.
— Может, сварю, только не в чем мне.
— Тебе котелок дать?
— Стащу где-нибудь. Очень мне надо тащить еще и котелок твой!
— Смотри, Пус, будь осторожнее. Я слыхал, что про тебя говорят… Вчера брат заходил, рассказывал. Подозревают тебя во всяком, и в том, что делал, и в том, чего не делал. За кирпичи-то ты знаешь, ну это ведь ты их украл и зарыл. Но тебе, кроме этого, приписали еще и то, что ты лес повалил, – енот осмотрелся по сторонам и перешел на шепот. – И что к макаке ты приставал, когда она в лесу была. А та сволочь обезьянья сидит и кивает! А как ты мог к ней приставать, если мы с тобой тут были и дурь варили?!.
Пус даже не моргнул.
— Пусть говорят. Не впервой, они всегда за моей спиной говорят.
— Оно-то может и так, но Кабанов все записывает, о чем они говорят.
Чумазый съел последний гриб.
— Кстати, у коз во дворе кто-то давеча памятник какой-то построил из грязи. Твоя работа?
— Ну, моя.
Енот заржал.
— Так, а почему памятник-то?!
— А что им, ратушу городскую строить?
— Ты – дикое существо, Пус, особенно когда под этим, ‒ енот потряс пакетом. – А помнишь, как тогда, восемь лет назад в экспедиции?..
Мидун кивнул и ответил:
— Это когда тебе капканом ухо обрубило? Помню. Ты тогда еще кричал, что твоя енотиха тебя теперь домой не пустит, потому что какой же ты мужик без уха.
Енот описался.
— Та чтоб тебя, ‒ протянул он. – Уже и днем достает.
Прикрывая срам, енот выбежал из пещеры и зашумел охапкой травы.
— Не тот ты уже, старик, не тот, что был раньше. Раньше из-за тебя тигры ссались, а теперь ты вон из-за сквозняка.
Чумазый вернулся и утер слезу.
— Раньше я дураком был, не ценил того, что имел. А теперь я умный, но мне от этого не легче.
— Ты и сейчас дурак.
— Тем более.
— К чему это ты?
— К тому, Пус, что мы издохнем скоро. И что все эти мои болячки… в общем, время берет свое.
Кот улыбнулся.
— Зато коты живут дольше енотов раза в два.
— Кто тебе сказал? Ты столько травы жрешь и кислого молока пьешь, что твоя печень уже наверняка черная. Ты еще меня опередишь.
