Ньеман продолжал шагать вдоль золотисто-коричневых рядов книг. Жуано следовал за ним.
— Библиотекарь, — задумчиво продолжал комиссар, — это также человек, который выдает книги. Ему известно, что читает каждый из студентов, чем он увлекается… Может, он узнал нечто такое, чего ему знать не полагалось?
— Ну, за это не убивают, да еще так зверски. И потом, какие тайны могут скрываться за студенческим пристрастием к тем или иным книгам?
Ньеман внезапно остановился:
— Не знаю. Но я не доверяю интеллектуалам.
— У вас есть какие-то предположения?
— Наоборот. Пока я допускаю любые мотивы. Ссору. Месть. Интеллигентские выверты. Гомосексуализм. Или это просто бродяга, маньяк, случайно наткнувшийся на Кайлуа в горах.
И комиссар звучно щелкнул по ближайшему темному переплету.
— Вот видишь, я вполне беспристрастен. И все-таки мы начнем отсюда. Нужно тщательно просмотреть все книги, которые могли бы иметь отношение к этому убийству.
— Какое отношение?
Ньеман прошел чуть дальше по книжному коридору и внезапно очутился в большом зале. Он направился к столу библиотекаря, находившемуся в дальнем конце зала, на возвышении. В центре стола высился компьютер, рядом, в ящике, были сложены тетради на спиральках. Ньеман постучал по черному экрану.
— Тут должны быть списки всех книг, ежедневно запрашиваемых посетителями. Я хочу, чтобы ты посадил на эту работу нескольких офицеров из уголовки. Самых начитанных, если такие, конечно, имеются. Попроси также помощи у интернов. Мне нужно, чтобы они раскопали все книги, посвященные злу, насилию, пыткам и особенно жертвоприношениям и ритуальным убийствам. Пускай просмотрят, например, все труды по этнологии и запишут имена студентов, которые часто спрашивали такие произведения. И вот еще что — пусть найдут диссертацию самого Кайлуа.
— А… я?
— А ты порасспроси интернов. Один на один. Они здесь живут неотлучно и должны знать университет как свои пять пальцев. Привычки и образ мыслей своих товарищей, ребят, имеющих какие-нибудь отклонения… Я хочу знать, как окружающие относились к Кайлуа. Я хочу, чтобы ты разузнал подробнее о его походах в горы. Найди его спутников. Выясни, кто был в курсе его маршрутов. И кто мог поджидать его там, наверху…
Жуано скептически взглянул на комиссара. Ньеман подошел к нему вплотную. Теперь он говорил совсем тихо:
— Я скажу тебе, что мы имеем. Мы имеем зверское убийство и обескровленный скрюченный труп со следами нечеловеческих пыток. От этого дела за сто километров пахнет безумием. Пока еще мы держим это в тайне. У нас есть всего несколько часов… ну, может быть, чуточку больше, чтобы расследовать это преступление. Но если мы замешкаемся и об этом деле пронюхают журналисты, на нас тут же начнут давить со всех сторон, и страсти разгорятся не на шутку. Поэтому соберись с мыслями и целиком сосредоточься на этом кошмаре. Сделай все, на что ты способен. Только так мы сможем увидеть лицо зла.
Лейтенант испуганно вытаращился.
— Вы и вправду считаете, что мы за несколько часов…
— Ты хочешь работать со мной, да или нет? — отрезал Ньеман. — Если да, то я объясню тебе, как я смотрю на такие дела. Когда совершается убийство, нужно расценивать каждый элемент окружения жертвы как зеркало. Труп, знакомые убитого, место преступления… Все это отражает истину, особые приметы данного дела, понятно? — И он ткнул пальцем в экран компьютера. — Например, этот экран. Когда он загорится, то станет зеркалом повседневной жизни Реми Кайлуа. Зеркалом его работы, его образа мыслей. Там наверняка есть детали, образы, которые могут представлять для нас интерес. И нам нужно проникнуть в это Зазеркалье. Выпрямившись, комиссар широко раскинул руки.
— Мы с тобой в ледяном дворце, Жуано, в зеркальном лабиринте! Так вот, смотри в оба! Не упускай ни единой мелочи. Потому что там, среди этих зеркал, в «мертвой зоне», затаился убийца. Жуано изумленно разинул рот.
— Для простого человека вы чересчур умно рассуждаете, комиссар.
Ньеман похлопал его по плечу.
— Это тебе не философия, Жуано. Это практика.
— А вы сами? Кого вы будете допрашивать?
— Я? Пойду-ка побеседую с нашей свидетельницей, Фанни Ферейра. А также с Софи Кайлуа, женой убитого. — Ньеман подмигнул лейтенанту. — Я веду разговоры только с дамочками, Жуано. Вот что такое практика.
