– Буря далеко отбросила нас от караванного пути, – он твердо смотрел на Каролину и Стерна. – И у нас нет больше ни капли воды.
– Значит, мы потеряли верблюда со всеми своими запасами? – спросила Каролина.
Разим кивнул:
– Его занесло песком.
Он повернулся, снова внимательно вглядываясь в окружающую местность.
Она явно не была ему чужой. Это было одно из тех укромных мест, которые Калаф использовал как убежище для своей банды. Отсюда, если верить карте, меньше часа пути до источника с хорошей водой. Это был один из тайных источников, о котором и понятия не имели караванщики. Источник принадлежал Калафу, и было чистейшим безумием отправляться туда, да еще с этими чужаками. Беспокойство снедало его. Сначала этот верблюд, убитый людьми Калафа. Потом песчаная буря. Потеря запасов воды. Неужели счастье отвернулось от них?
– Здесь есть вода, – сказал он, – всего в часе отсюда. Однако попытаться отыскать ее очень опасно.
– Опасней, чем умереть от жажды? Разим взглянул на Каролину.
Ее лицо было в тени белой накидки. В тонко очерченных темных бровях застряли песчинки, они сверкали там, крошечные осколки слюды. За все десять недель пути от Дагомеи эта женщина ни разу не проявила ни малейшего признака слабости. Даже теперь она не кажется измученной.
Разим согласно кивнул:
– Вы правы. Однако мы должны быть крайне осторожны. Владелец наверняка охраняет свой источник. Вооружайтесь! – Опять он не рискнул упомянуть имя Калафа.
Подошли погонщики с верблюдами. Грубая, свалявшаяся шерсть животных была забита песком. Разим отстегнул сумки с багажом, открыл их и достал патроны. Потом разделил их между двумя погонщиками, которые тут же засунули их в пояса. Из кожаного мешка вытащил четыре ружья, проверил их, два отдал погонщикам, а два оставил себе.
Каролина уже сидела в седле. Она почувствовала на себе взгляд Рамона Стерна. Его глаза всегда были рядом, их теплота поддерживала ее, доказывая, что она не одинока, что между ней и смертельной опасностью всегда кто-то стоит. Она проследила, как он тоже достал из седельной сумки пистолет и зарядил магазин. Гортанным криком Разим поднял верблюдов.
Вади Эльрек казался широкой, мирной дорогой между двумя отвесными откосами. Земля была покрыта тонкой коркой глины, принесенной сюда наводнением. Однако соль и грязь настолько разъели этот слой, что верблюды легко пробивали его и уходили в песок по колени. Через четыре мили Вади, усыпанный теперь острой галькой, превратился в истинную пытку для животных. Они вздрагивали и сжимались при каждом шаге. Погонщики вынуждены были надеть сандалии, чтобы не поранить ноги. Разим намеренно выбрал такую неудобную для верблюдов и погонщиков дорогу, потому что люди Калафа пользовались ею исключительно редко. Он сдержал ход своего верблюда, когда увидел за иссиня-черными валунами едва заметный котлован. Осторожно, напряженно вглядываясь, Разим прокладывал себе дорогу через низкий колючий кустарник. Он не заметил никаких следов, однако это еще ни о чем не говорило. Его взгляд пристально обыскивал поросшие тамариском склоны котлована, боясь обнаружить белые бурнусы людей Калафа, но девственное спокойствие кустарника, сливающегося со светлым песком, не было нигде и никем потревожено.
Разим остановил своего верблюда. Его зоркие глаза нашли в середине тесной расщелины тщательно замаскированный источник. Заставив верблюда опуститься на колени, он сошел на землю. Похолодевшими от волнения руками Разим стал разгребать слой песка, пока не увидел доски, прикрывавшие обложенный камнем колодец.
Каролина натянула поводья. Она смотрела, как Разим приподнял крышку и заглянул в колодец. Ей показалось, что воздух вдруг стал прохладней.
Стерн протянул кружку, наполненную водой из колодца, и она жадно припала к ней. Вода была холодной и чуть солоноватой. Еще пару минут назад она умирала от жажды. Теперь ей приходилось делать над собой усилие, чтобы пить дальше. У нее холодок пробежал по коже. Что случилось, почему она вдруг замерзла? Разве солнце перестало нещадно палить над пустыней? Она услышала нетерпеливый голос Разима. Он единственный не потратил даже минуты, чтобы напиться. Вместо этого он наполнил водой бурдюки и приторочил их к седлам. Он беспрерывно торопил погонщиков, будто до смерти боялся этого места.
