— Серьезно тут у вас.
Лукас снова протер лоб.
— Вы связались с военными, а не с дилетантами, сэр. Совет лично от меня. Не полагайтесь слишком сильно на эти штуки из системы. Их тоже можно превзойти обычными методами.
Спустя пять дней после нашей памятной с Генри встречи наступило четырнадцатое августа 2025 года. Дважды в сутки я менял смены активных агентов, ставил вещи в очередь на производство, принимал/закрывал задания на картриджи, а также отправлял Лукасу координаты, где он может забрать сумки с деньгами за проданные Очки сущности и картриджи для медицинских модулей.
Есть вещи, о которых я не рассказывал никому. Мне становилось все хуже и хуже по мере того, как через меня проходили сотни Очков сущности каждый день. Но учитывая количество спасенных, дело того стоило.
Я купил себе первый медицинский дрон, модуль маскировки к нему и, заправив картриджами под кзавязку, вернулся в пекарню недалеко от Монастыря Ангелов. Старый добрый, пропахший моим потом костюм-хамелеон и в этот раз хорошо выполнил свою работу.
Открыл дверь, зашел внутрь и сразу перевернул табличку с «открыто» на «закрыто». Станер вырубил продавца у прилавка. Выскочившая с кухни Таби получила второй разряд. Луиза нашлась там же, где и обычно, на заднем дворе, покуривая дамскую сигарету под жарким августовским солнцем Лос-Анджелеса.
Пришлось основательно поднапрячься, чтобы перетащить Таби и Луизу на второй этаж в комнату хозяйки. И только после этого медицинский дрон начал делать свое дело.
О скольком Луиза мне не рассказывала! Два ножевых ранения, одно пулевое, проблемы с легкими заядлой курильщицы и, конечно же, глаза. Как истинная старая леди, она прятала все это под одеждой, стараясь как можно реже показываться на публике.
Луиза очнулась через сорок пять минут. Рядом лежал старый кнопочный телефон, разрывающийся от уже десятого по счету вызова. Открыла глаза, закрыла и снова открыла. Поднесла руки к лицу, осмотрела их с обеих сторон, и тут у нее начали катиться слезы. Молча, почти без всхлипываний, как это умеют делать пожилые люди.
— Прекрасно выглядишь, старая.
Я снял костюм. Ей можно меня видеть.
— Я вижу тебя, мелкий засранец.
— Да, ты видишь. Добро пожаловать в мир зрячих. Я обещал прийти, когда мне будет что предложить. Извини, что пришлось ждать так долго.
Старуха обернулась и увидела лежащую рядом Таби. Снова посмотрела на меня.
— Я просто скажу, что она теперь тоже в порядке. Шрама на горле не останется. Будет петь лучше прежнего. И на ее симпатичном животике тоже шрамов больше нет.
— Извращенец. — А сама улыбалась, внимательно меня разглядывая.
Разговор вышел долгим. Мы спустились в пекарню, в привычный ей задний двор. Старуха огляделась, прошлась по кругу клумб, рассматривая цветы, взглянула на него и, смачно сплюнув, сказала:
— Господь простит. Я сюда больше ни ногой не ступлю! К черту все перекопаю, сделаю склад или ночлежку, но сама сюда ни шагу! Ох, как я ненавидела это чертово кресло с жестким сиденьем. Всю задницу на нем отсидела. Это запах дыма? Какая гадость.
Мне оставалось только по-доброму посмеяться над такой реакцией.
— У тебя прочищены носовые пазухи. Удалены многолетние отложения полипов. Ты сейчас чуешь запахи в несколько раз лучше, чем обычный человек. К вечеру это пройдет. Поверь, уже проверяли.
Мне нужен был запасной плацдарм, место, куда я смогу прийти поговорить или отдохнуть. Я выбрал Луизу как человека, с которым меня почти ничего не связывало. Рассказал ей о браслете, других CARD-пользователях и объединениях, опустив связь с «Храмом Душ». О стадионе ни слова. Она также теперь знала о деятельности Генри и Лукаса.
Услышав о последних, Луиза кивнула.
— Доброе дело. Настоятель из монастыря рассказывал, что к нему стали часто наведываться люди, пережившие чудо исцеления. Они так боятся, что увечья вернутся, что ищут ответы в вере.
— Людей стало слишком много. Всех, кого можно, Генри привлек к работе. Остальных мы отпускаем по домам с подпиской о неразглашении. Есть центры, где сейчас организовывают собрания для таких людей. Там на добровольной основе им помогают вернуться обратно в общество.
