— Ты говоришь правду. Дама?
— Шерис.
Какая, к черту, разница, как тебя зовут? Ответы где?
— Могу пролечить язык так, что ты им не сможешь больше пользоваться без оказания помощи. Имя свое больше не произнесешь. Соврешь — я тебя снова калекой сделаю. Я помню тебя, Шерис. Не хотел лечить, когда увидел, как ты смотришь на других пациентов. Надменно так, будто лучше других. Хочешь вспомнить те ощущения?
Гордыня, та самая женская надменность вылезла наружу. Ее лицо даже сквозь лицевой щиток пустотного костюма удавалось хорошо разглядеть.
— Ты же Сиятельный. Ты обязан лечить людей!
— Я не позволю никому вытирать о меня ноги. Если следующее, что вылетит из твоего рта, не будет правдой, я даю слово, что, независимо от правды, я тебя верну обратно в инвалидное кресло.
Нет никакого сверлящего взгляда. Это литературное преувеличение. Есть задумчивый, есть злой, есть молчаливый. Сквозь шлем пустотного костюма лицо видно хорошо.
— Они оба солгали про ШенЛонг. — Она кивнула на других шпионов. — Нас допрашивали агенты из Агентства национальной безопасности. Два странных седоволосых старикана с гипнотизирующим взглядом. Парня я видела, когда уходила, недели три назад. А мужик, Хейли, кажется, произнес те же слова, которые сказали и мне. За твою поимку обещают награду в полмиллиона долларов.
Шок от правды сложно подделать. Я видел такой взгляд в лагерях для беженцев, когда одни доносили на других. Отрицающий взгляд и попытка попятиться. В первые секунды не жестикулируют, молчат, а потом, наоборот, активно тычут пальцем на доносчика. Активировал дрона подавления биологической активности и вырубил обоих предателей.
— Шерис. Ты веришь, что я тот самый Сиятельный?
— Теперь верю. У тебя должны быть кулаки и стальные яйца, а не только доброта.
Никогда не понимал женскую логику. Ей нужны были доказательства жестокости?
— Я даю слово, что не трону тебя. Я также приношу извинения за все оскорбления и угрозы в твой адрес. Этих двоих скоро отправят куда-нибудь подальше. Тебе же я предлагаю остаться и помочь мне доделать одно действительно большое дело. Вполне возможно, тебе больше никогда в жизни не представится возможность быть причастной к чему-то столь грандиозному. Другим людям я скажу, что ты помогала мне найти шпионов.
Она молчала. Любой нормальный человек стал бы искать подвох в такой ситуации.
— Они, — я указал пару шпионов в отключке, — просто жадные и глупые. Но ты другая. В тебе нет зла по самой своей природе. Ты просто не знаешь, куда именно направить свои силы, характер, жизнь, судьбу. Слишком умная, и от того твой разум страдает от одиночества. Я думаю, твой характер, слегка исказившийся травмой, просто еще не успел оправиться. Теперь ты здорова. Тебе этот коллектив, сами люди, которые здесь собрались, общение с ними нужно больше, чем ты сама можешь представить.
— И все? — Женщина недовольно хмыкнула. — Почему я должна тебе поверить?
— За меня всегда говорят мои дела. Верь только в них. А еще мне осталось жить не так долго. Не больше двух месяцев, если быть точным. И я не хочу даже часть этого времени тратить на то, чтобы пытаться защитить тебя от посягательств этих придурков. Выберешься — я обеспечу тебя новыми документами. Не надо ничего говорить. Подумай. Если согласишься, просто продолжай работать. Если нет, подойди ко мне, и я отправлю тебя домой следующим рейсом. Документы будут в любом случае.
За любое добро, особенно большое, надо платить добром. Шерис не понимала, что само АНБ, как и Шон Прайс, может быть связано с деятельностью «Храма Душ». Может, они и сами не знали, кому именно помогали, прося этих троих подкинуть радиомаяк. Для меня знание еще одной грани врага бесценно. Я допускал вероятность, что «Храм Душ» может быть ширмой для чего-то большего или совершенно иного. Абстрактное, непонятное нечто, пока неизвестное мне.
Говорят, в любом деле первый шаг самый сложный. Так было и моей Миссией. Раз в двенадцать часов приходила партия блоков, которые мы растаскивали по нужным местам и активировали авторазвертывание. В остальное время мы просто общались, делясь впечатлениями, пережитыми за последние четыре месяца. Люди говорили с людьми о том, что считали действительно важным. Кто-то радовался, что смог ходить, вновь увидел близких, узнал прелесть классической музыки. Из их уст я слышал о гранях счастья, о которых раньше не знал. Имея, ты хочешь большего. Теряя, желаешь вернуть все как было. Такие беседы, как эти, перевернули мое представление о жизни в целом, сделав его более полным. Словно драгоценный камень, который с каждым сколом становится только красивее. Удивила Шерис. В первое время она жадно слушала разговоры, ища в них саму себя. Потом начала рассказывать о своем, сама меняться на глазах. Исчезала та надменность, которую я запомнил. Шерис хотела общаться, но не знала, как это сказать окружающим. Надеюсь, в этой Миссии она сможет найти нечто полезное и для себя.
