– Остановись! – каркнул боевик, тот самый, что оглаживал кобуру.
– Чего? – сделал Артем непонимающее лицо и продолжал топать. – Пацаны, ну такое дело… Бывает…
«Шаг, еще один, и еще… легкой походкой, слегка усталой… И лицо, держи лицо, капитан! Сделай мягче морду, Тема! Морду как можно мягче… вот так… нормально… Смотреть только в глаза… чистый невинный взгляд… Вчера похмелье, сегодня машина заглохла, коллега по бизнесу опять проставил – тяжелая у частника жизнь, ребята…»
И в мгновение ока все вокруг каруселью рванулось с места.
По движению кисти тяжелолицего кавказца Артем определил: кобура расстегнута. Ствол пополз наружу. Остальные боевики с любопытством глядели на старшего, который явно намеревался пристрелить заплутавшего придурка…
Труднее всего капитану Тарасову далось выражение искреннего удивления на лице. Когда зрачок пистолетного ствола глянул ему в лицо, Артем резко наклонился и метнулся вперед, под ноги боевику. Тот среагировал с опозданием: выстрел прогремел над головой Тарасова. Артем захватил вооруженную руку и, выполнив «рычаг», швырнул противника на жухлую траву. Боковым зрением он отметил, что два боевика на флангах схватились за оружие.
– Бля-а! – заревел совершенно по-русски поверженный кавказец.
Артем перехватил ствол, приложился коленом в кадык лежащему и открыл беглый огонь, вертясь на месте, как юла. Ближний боевик сковырнулся первым и, похоже, в реанимации не нуждался. Второй, перебегая к машине, выстрелил трижды – и попал. Тарасов почувствовал тугой толчок в ногу и, извернувшись, послал пулю точно в корпус стрелявшему. Не имея времени оценить результат выстрела, стрельнул в голову рычащему на земле боевику со сломанной рукой и упал на живот: пятки вместе, носки врозь.
Боли не было. «Черт, пуля полподошвы отхватила, – успел подумать Тарасов. – Свезло…»
Как глупо они побежали! Водитель «девятки» ринулся было к машине, но остановился, втянул голову в плечи и дикими прыжками помчался вперед, путаясь в жестких кустиках чобра. Двое оставшихся в живых зигзагами рванули по поляне, нацеливаясь на грязно-зеленую лесополосу, торчащую метрах в двухстах. Три мишени расползались прямо перед Артемом, грозя вот-вот оказаться вне пределов досягаемости.
Тарасов вскочил, подхватил воткнувшуюся стволом в грунт «беретту» и побежал следом. На то, чтобы искать в «газике» предполагаемый «калашников», времени не было. Тарасов обогнул «девятку» и, действуя почти автоматически, изготовился к стрельбе по подвижным мишеням.
Вильнула у самой кромки лесополосы спина в полосатой футболке, украшенная потным пятном между лопаток. В это пятно Артем и послал первую пулю. Коротко взмахнув руками, боевик упал. Следующую пулю Тарасов всадил в бедро второму беглецу, и пока тот дергался, запутавшись в боли, страхе и кобуре, оказался рядом, глубоко вдавил в землю судорожно ползущую к рукоятке ствола кисть.
Водитель ушел – безнадежно. К чертовой матери водителя…
– Кто послал? – рявкнул Тарасов, выдирая ствол из скрюченных пальцев.
– У-у-умар… – провыл боевик. – Пусти, падла! Я сдаюсь!
– Я пленных не беру, – отозвался Артем и выстрелил в измазанный черным висок.
Длинная судорога прошла по телу боевика.
«Забыл спросить, чьих они были, – подумал Артем. – Ведь не чичи, да и вообще не кавказцы… Нашенские рожи… Землячки-наемники, что ли? Смугловаты для наших, только все равно не кавказцы – тех я на нюх чую… Только какая уже, в жопу, разница…»
Тарасов подбежал к «газику», распахнул заднюю дверь.
– Здорово, кавказская пленница! – Артем подхватил обмякшую Марину и бережно уложил на траву.
Первым делом он сорвал с лица девушки помутневший, измазанный губной помадой скотч, и та разревелась – мгновенно и в голос. Развязать веревочные узлы, прихватившие кисти и ступни Марины, было делом двух минут.
– За что?! – выла девушка, прижимая к щекам посиневшие запястья. – Сволочи какие! Сволочи!..
Не зная наперед Марининой устойчивости к истерике и не желая слушать бессмысленный, в сущности, бабий вой, Артем хлестнул девушку по щеке, склонился над ней:
– Идти можешь?
– Да, – кивнула Марина.
