Ангел сидел и думал о своих друзьях-собеседниках, которых уже две недели не видел. Да, минуло уже две недели со дня его последней встречи с Захаром-печником и одноруким Петром. Так хотелось снова пойти туда, поговорить с ними о чем-то, покушать вкусного копченого мяса. Ангел, думая об этом, тяжело вздохнул. Тут же рядом раздались такие же тяжелые вздохи. Прислушался ангел к вьюге за стенами, и показалось ему, что потише стал ее вой. Встал, подошел к двери, приложил к ней ухо. Потом приоткрыл дверь и глянул наружу одним глазком. А там белым-бело, и воздух - морозный и острый как нож - царапнул холодом щеку. Закрыл ангел дверь, а сам задумался. Потом одолжил у одного крестьянина кожух и вышел из человеческого коровника.
Сразу лицо холодом обожгло, но холод этот только взбодрил ангела. Пошел ангел вниз, к домику Захара. Под ногами снег скрипит, да и сам воздух, казалось, тоже скрипит вокруг.
Дошел. Постучал в окошко. Только уселись они втроем за стол, только мяса нарезали, как снова вьюга началась.
- Ну ничего, - сказал Захар. - У нас переждешь. Тут-то, поди, теплее, чем у тебя там в коровнике?
- Теплее, - согласился ангел.
За окном бесилась вьюга, а ангел с Петром и Захаром ели мясо и говорили. Мясо было жестче обычного, из запасов. Свежего Захару из-за погоды не привозили, но печь коптильную он топил исправно, ведь его запас дров был побольше, да и, привыкший к теплу, отвыкнуть от этого, может быть излишнего, тепла он не хотел и не мог.
За окном быстро стемнело, и Захар зажег свечу.
- Слышь, ангел, - спрашивал Петр, - зачем зима нужна? А? Чего от нее хорошего?
"А действительно, зачем? - задумался ангел. - Будь от нее какая польза, так и в Раю бы она была, но там ведь вечное лето!"
- Не знаю, - признался ангел после размышлений.
- А я знаю, - сказал Захар. - Эт чтобы от зла людей удерживать.
- Да как же она удерживает? - спросил Петр.
- А холодом и удерживает, - говорил Захар. - Хочет человек какое зло сделать, а не делает, потому что ему выходить на холод или в метель страшно.
Подумал ангел над словами печника, и показалось ему, что прав печник. А кроме того, легко объяснялось теперь отсутствие зимы в Раю - там ведь никто никому зла не делает, а стало быть, удерживать некого. А значит, и зима не нужна.
Говорили они еще долго, а потом спать улеглись.
А утром разбудил их стук в окно.
- Эй, Захар, у тебя ангела нет? - спрашивал кто-то. Поднялись и Захар, и ангел. Подошли к окну. Попытались рассмотреть - кто это там ангела ищет, но ничего не увидели сквозь заиндевевшие морозные узоры. Однако тихо было на дворе, значит ночная вьюга к тому времени окончилась.
Отпер Захар двери. В сени ввалился красный с мороза горбун-счетовод.
- У тебя ангел-то? - отдышавшись, снова спросил он.
- Ну, У меня, - ответил Захар. - А тебе он зачем?
- Да там Архипка-Степан умирает, просил его - хочет перед смертью с ангелом поговорить.
- О Господи, - вырвалось у Захара. - Чего ж это он помирает? Случилось что?
-Нет, - ответил горбун. - Сам решил помереть. От тоски, сказал.
Ангел быстро надел одолженный предыдущим утром кожух и вышел во двор. Горбун за ним.
- Я счас тоже подойду! - крикнул им вслед Захар. В самом углу человеческого коровника, того же, где и ангел жил, лежал на лавке Архипка-Степан, накрытый несколькими шинелями и кожухами. Вокруг него сидели на лавках и на корточках новопалестиняне, сидели и молчали, горестно поглядывая на Архипку.
Ангел подошел несмело, стал у изголовья и поймал на себе тусклый, но радостный взгляд умирающего.
- Пришел... - тихо произнес Архипка-Степан. - Присядь тута.
Ангел присел на ту же лавку.
- Слыхал? Я умирать решил, - сказал Архипка-Степан слабеющим голосом.
- Зачем? - спросил ангел.
- Да тоскливо стало. Без толку живу, - признался Архипка-Степан. - Уже столько лет маюсь, вот и решил - хватит! Я тебя вот что спросить хотел: как там, в Раю? А?
- Хорошо там, - прошептал ангел. - Тепло. Хлеб вкусный - белая паляница.
Архипка-Степан облизнул свои пересохшие губы.
- А меня туда впустят?
Ангел задумался. Казалось ему, что должны впустить Архипку в Рай, ведь ничего плохого он никому не сделал, да и наоборот: сам же привел сюда людей, к лучшей жизни стремившихся, вместе с ними строил эту жизнь. Правда, потом действительно затосковал и вроде как ничего больше не делал, только лежал на лавке или сидел на траве летом и тосковал.
