За все время Мор унес немногим менее миллиарда жизней, и то, что половина из этих потерь пришлась на один континент, не могло не изменить тех, кто выжил. И изменило. Особенно если учесть такие осложнения от вируса как каракаская кома. В любой момент, уже переболевший вирусом человек, может впасть в эту кому, длится она три дня и сопровождается большой водопотерей организма. Если обильно не поить беспомощного в эти дни, то сто процентный летальный исход. И если начальный этап пандемии и понимание того, что их бросили на произвол, в начале вызвало резкий разгул бандитизма и популяризации философии «человек человеку волк», то каракасская кома все изменила. Выживание в одиночку стало невозможным, удержание людей рядом с собой в страхе, работало только до того, как главарь банды не падал без чувств. Выжили только те группы, кто полагался на взаимовыручку, честность и полное доверие. И чем больше была такая социальная группа, тем выше был шанс на выживание каждого отдельного индивидуума в ней. А если к всему этому присовокупить, что даже после официальной победы над пандемией, каракасская кома, бывает, встречается и по сей день, то все эти факторы сделали из южан очень необычный и непривычный для остальных этнос.
Первое, что бросается в глаза это очень четкое разграничение на своих и чужих. Южане совершенно равнодушны к чужакам, взаимоотношения с остальным человеческим сообществом они строят исключительно на принципе выгодно — не выгодно и в этом дадут фору даже северянам. Есть небольшое послабление к нам, потому как Континентальный Союз все же принимал беженцев. Ограничено, но другие не только закрыли границы, но и топили любые суда идущие от южноамериканских берегов. А после Мора, единственные кто помог специалистами, инженерами, врачами, и иным людским персоналом были мы. У каждой монеты есть оборотная сторона, так и холодность ко всем остальным, компенсируется невероятной теплотой к своим. Самопожертвование ради других, в их морали это норма, а не подвиг, императив выживания группы, социума. Абсолютное доверие и полное непринятие лжи в рамках не только своей социальной группы, но и даже во внутренней политике государства. Что впрочем не отменяет секретность и умалчивание в жизненноважных для государства сферах: разведке, коммерции и прочем. Внешне политическое устройство Южноамериканского Альянса напоминает гигантский, единый траст-корпорацию, внутри которого нет налогов, но все население в той или иной сфере работает на благо этого траста. Со множеством нюансов, в основном связанных с громадной социальной составляющей бюджета, но это самое близкое из понятных мне описаний. Мой преподаватель по экономике утверждал, что на практике это не рабочая система, ибо она способна работать только при очень высоком коэффициенте солидарности общества. Но вот уже три десятка лет, не смотря на все прогнозы, у них не только все работает, но и показывает просто невероятные результаты. Их девиз «Мы выживем, несмотря ни на что!». Для них космическая программа, не столько гонка за ресурсами или престижем, сколько базовый вектор развития. Нация, сплавленная жесточайшей трагедией, для которой космическая экспансия не блажь, а принятый за основу алгоритм действий.
Общался с психологами на тему южан, те в один голос утверждают, что подобный социум должен быть очень мстительным и не прощать обид. На это косвенно указывает их отчужденность, и равнодушие к остальным людям. Но, никто из мозгоправов мне так и не объяснил, почему южане ограничились Манифестом[25], и не нанесли удара по северянам. Ведь к моменту выхода их резолюции, у Альянса на вооружении стояли баллистические ракеты, с водородными зарядами, их количества и мощности, было достаточно для гарантированного «удара возмездия». И тем не менее Манифест остался только бумагой, всего лишь словами, что рушит все эти психологические теории на корню, как мне видется.
Я готовился к очень холодному приему и к тому, что проведу львиное кол-во времени по сути запертым в своей каюте. А оказалось все не так. Меня приняли как «своего». Из-за матери разумеется, из-за моих корней, как мне было объяснено. Все что мне рассказали о южанах, в живом общении оказалось совсем не так. Более жизнерадостных, позитивных, открытых людей мне встречать ранее не доводилось. И комплексов у них очень мало, а так как экипаж «Митрандира» смешанный, в нем были и женщины, а я был новым лицом, то все две недели и один день на борту, провел просто великолепно. Если бы не ежедневные десять часов на ремонте проводки «Бочонка», замене некоторого компьютерного железа, монтаже дополнительных систем, а так же загрузке и центровке топлива. Погрузке липучек и управляющих ими сегментов, да перенастройки навигации на майяра, то это был бы лучший отпуск в моей жизни. Который, к тому же еще и оплачивается невероятно щедро.
