Густые тополя протягивают ветви над нашими головами. Совсем рядом протоптана дорожка, наискосок пересекающая двор. По ней тихо проходят люди. Многих мы уже помним в лицо.
Иногда стайки волчат зычно гыгыкая бредут по дорожке и бросают неприятные взгляды на нас, сидящих каждый на своём любимом месте. У волчат серые лица и они громко сквернословят. «Алкаши!» — говорят они, но мы не смотрим на них. Их время придёт, когда стемнеет. Тогда они будут возиться в «чайхане», которая ночью становится страшной. Поутру я убираю пустые «сиськи» — пластиковые бутылки крепкого пива «Охотник», осторожно собираю шприцы и пакеты из-под чипсов, сметаю в кучу окурки и плевки и отношу всё это к мусорным бакам.
Однажды я увидел подсыхающие потёки крови на скамейке и не мог подойти. Лёня-электрик принёс ведро воды и попытался смыть кровь, но получалось плохо. Мы застелили потом скамейку газетами, но они всё равно промокли от воды. Я так и не садился на это место. И вообще не мог там присесть. Зато через два дня прошли ливни… и всё стало по-прежнему, как будто небесная вода очистила всё прошлое.
А однажды я нашёл там тонкие женские трусики. Они были грязными, как будто их хозяйка не мылась много лет подряд. Меня тошнило, но я подцепил их веточкой и, отвернувшись, бросил в мусорный мешок. Но это всё же лучше, чем шприцы, которые пищат и злобно шевелятся в пакете и хотят вырваться наружу, когда я несу собранное к мусорному баку, далеко отставив руку от себя. Они опасны. В них шевелится грязная чёрнота.
В «чайхане» уже сидят Прошка и мающийся с бодуна Лёня-электрик. «О! Инвалидская парочка!» — говорит Прошка. Мы здороваемся, и Илья устало устраивается на своём любимом месте, закинув одну ногу на прислонённые к скамейке лыжные палки. Его ботинки покрыты пылью и подошвы у носков, которыми он так быстро шаркает по асфальту, скоро совсем протрутся. Наверное, скоро надо будет просить у Елены покупать ему новую обувь, потому что в ремонте уже откажутся брать чиненные-перечиненные ботинки. Само собой, она опять вздохнёт и скажет: «Раньше, хоть, можно было на протезном заводе со скидкой заказывать ортопедические. Помнишь, Илюша, как мы с папой и Валерой на Большакова ездили? Ты ещё там стельки хорошие были… пробковые». А Илья будет хмуриться, не глядя в лицо сестры. Он не любит вспоминать детство. Я бы, наверное, так не делал. Но я не помню ничего до прошлого года, когда Илья взял меня за руку и сказал: «Хватит хныкать. Ты кто?» И я не смог ему ответить.
Мы открываем первую бутылку и начинаем движение в будущее, к тёплому вечеру, чтобы в полупрозрачные сумерки разойтись по домам, до завтра. Я стою рядом с Ильёй и на душе у меня спокойно.
— На Сашкины сегодня пьём, — говорит Илья. — Он в 37-ю вчера помогал мебель таскать.
— В 38-ю, — говорю я и робко улыбаюсь.
Я люблю помогать хорошим людям. Наверное, стыдно признаваться в этом взрослому большому человеку, который не помнит о себе ничего. Даже имени. Сашкой меня назвал Илья.
Илья
Да, он любит помогать тем, кто привык к нему, кто добр, — думает Илья. В этом он ничем не отличается от всех нас, жителей этой паршивой планеты. На её поверхности слишком много дерьма, поэтому мы судорожно ищем хоть малую травинку человечности и в отчаянье хватаемся за неё в надежде обрести хоть немного покоя. Уж не счастья, куда там! Покоя и тишины ищем мы в океане дерьма — вот оно как, дорогие мои алкаши-собутыльники.
Сашка полубоком стоит рядом, слушая беседу Лёни-электрика и Прошки. Его лицо, изуродованное шрамами, сияет тихим довольством. Могучие руки он держит прижатыми к груди, привычно сутулясь. Типичная оборонительная поза маленьких детей, скажет вам любой психиатр в этой трижды долбанной программе «Здоровье» на телеканале ОРТ.
«Что же защищаешь ты, Сашка? Какие ужасы ты забыл? Забыл, но не настолько, чтобы распрямить спину, посмотреть вокруг открытым, не пугливым взглядом, устало расправить мощные плечи и стать тем, кем был ты когда-то… — в тысячный раз думает Илья. — Да не дано тебе, видимо, этого. И враги твои, если они были, могут радоваться — не столько тело изуродовано у тебя, Сашка, сколько покалечена и разорвана душа».
