1908 г. Декабря 14. Я. П.
14 декабря 08 г. Ясная Поляна.
Помочь вашему другу и вам в той борьбе с половой похотью, в которой он уже признает себя бессильным, а вы еще боретесь, помочь вам могу не я, а только религиозное сознание жизни, цель которой не личное благо, а исполнение назначения человека в этом мире. Говоря о том, что нет сил удержаться, и не взять ли так же, как и другие, нынче одну женщину, завтра другую, только для того, чтобы самому удовлетворить, как это кажется вашему другу, да и многие думают, потребность своего организма, вы уже допускаете возможность, недопустимую для человека, признающего высшие религиозные требования: что имеете право на пользование телом женщины, которую уже по этому самому не можете считать равным себе человеческим существом — сестрою. Не признаете и того, что если некоторые будут иметь многих женщин, то будут такие, у которых их не будет. И потому указать людям, не признающим религиознонравственных требований, на средства успешной борьбы с похотью я не могу, да и никто не может. Средство есть одно: сознание духовности своей жизни и стремление к ее усилению. То, что ваш друг близок к падению, и вы также боитесь за себя, происходит только оттого, что у вас нет высших религиознонравственных требований. Мало того, не имея их, вы подпадаете самовнушению о том, что нельзя или страшно трудно бороться с требованиями организма, требованиями вовсе не непреодолимыми, как пища, сон и другие.
Простите меня, если я ошибся в предположении о вашем миросозерцании, и если это так, то буду очень рад, узнавши противное. Во всяком случае желаю вам успеха, не скажу в половой борьбе, а в общей борьбе духовной силы с телом.
Лев Толстой.
Подлинник написан и датирован на машинке, подпись собственноручная. Впервые опубликовано в TT, 1, стр. 23—24.
Георгий Алексеевич Князев (р. 1887) — в то время студент Петербургского университета, впоследствии научный работник, историк-архивист.
В письме от 8 декабря 1908 г. Г. А. Князев писал о своем друге студенте, на которого вначале не повлияла «развращающая обстановка привилегированного закрытого учебного заведения». Однако, устав от борьбы с соблазнами, не видя истинной точки опоры, он заколебался. Сам корреспондент благодаря влиянию Толстого успешно сохранял свою чистоту, но он чувствовал, что очень трудно не быть захваченным общим течением. Он спрашивал: «Где же выход из этого тупика?»
1908 г. Декабря 14. Я. П.
14 декабря 08 года. Ясная Поляна.
Прочел, милый друг и сестра Машенька, твое письмо к Душану. Оно очень, почти до слез, тронуло меня и твоей любовью и тем истинным религиозным чувством, которым оно проникнуто. Посылаю тебе письмо Гермогену. Пожалуйста, не выпускай его из рук, дай у себя прочесть, кому найдешь нужным, но не давай списывать. Я не посылал письмо потому, что оно не стоит того, а главное, оттого, что le beau rôle>1 слитком на моей стороне. Как будто я хвалюсь своим смирением и прощением.
Целую тебя, милый друг.
Очень любящий тебя брат
Левочка.
Печатается по копировальной книге № 8, л. 376, куда вклеена машинописная копия. Впервые опубликовано в «Русском слове» 1911, № 134 от 12 июня.
В письме к Д. П. Маковицкому от 10 декабря 1908 г. сестра Толстого монахиня М. Н. Толстая выражала сожаление, что Толстой уничтожил свое письмо к Гермогену (см. № 252) и не прислал ей копии. Она показала бы его некоторым, и оно «открыло бы им глаза». Мария Николаевна заметила, что она не согласна во многом с отношением Толстого к церкви, но его личное религиозное чувство ее «умиляет и трогает до слез».
>1 [преимущество]
1908 г. Декабря 15. Я. П.
Милая Ксения,>1
Вы пишете, что мои книги доставили вам радостные минуты, вы отплатили мне тем же. Письмо ваше — одно из тех редких писем, которые мне доставляют большую радость. По вашему письму я вижу, что вы вполне искренни. Но мало того, что искренни в мыслях и словах, — хотите быть столь же искрении и в делах. Вы хотите сейчас же осуществить всё, что вы хотите, чтобы было, что вы знаете, что должно быть. И тут вы ошибаетесь. Если бы могло осуществиться всё то, чего хочет ваша душа и что мы знаем, что должно быть, не было бы жизни. Вся жизнь наша и для себя и для всего мира только в наибольшем осуществлении того, чего хочет наша душа и что мы знаем, что должно быть. В этом же — посредством внутреннего усилия (царство божие силою берется) наибольшем приближении к совершенству (любви) — наибольшее истинное и неотъемлемое благо нашей жизни.
