Я почти уверен, что вы не только не согласитесь со мной, но посмеетесь надо мной, но не почти, а совершенно уверен в том, что через сотни, может б[ыть] больше, может б[ыть] меньше, лет люди будут так же удивляться на серьезное значение, к[отор]ое приписывает[ся] теперь тому, что называется наукой, как мы теперь удивляемся на богословие, астрологию, алхимию средних веков, будут удивляться на то, как не видали нелепости и лжи всех политических, социальных, экономич[еских] наук и той важности, к[отор]ая приписывается теперь разным ни на что не нужным астрономии, химии, физике и др.
Главное же то, что мне хотелось сказать вам и что я считаю делом огромной важности для своей жизни, для жизни всякого человека и особенно для вашей, в вашем положении, это то, что духовные силы человека ограничены. Человек, отдающий все свои силы на изучение пустых, часто вредных, ложных измышлений людей в области научного суеверия, отнимает от себя ту энергию, к[отор]ую он может и к[отор]ую свойственно человеку употребить на внутреннюю одну только нужную и дающую истинное благо человеку, внутреннюю работу нравственного совершенствования, уничтожения препятствий для проявления любви. Первая работа бесплодна и тосклива, и, главное, отвлекает от того, что одно нужно, вторая, напротив, всё больше и больше утверждает, успокаивает и дает всё бòльшую радость в жизни, одинаково во дворцах и на каторге, и на пороге смерти и в самой смерти. Если напишете мне, буду очень рад.
Истинно полюбивший вас
Лев Толстой
17 янв. 1908.
Хочется прибавить еще два слова о том, как невозможно допустить то, чтобы знание закона жизни и нравственного руководства в ней могло бы быть почерпнуто в тех сложных умствованиях, к[отор]ые называются наукой. Если бы это было так, и узнать смысл своей жизни и руководство в ней человек мог бы только при условии, во-1-х, трудового досуга, и, во-2-х, усиленной работы ума и памяти, то это было бы баз сравнения более возмутительно, несправедливо, чем самое большое имущественное неравенство.
К счастию, ничего подобного никогда не было и не могло быть, так как религиозное понимание жизни и руководство нравственное не только одинаково, но гораздо более доступно безграмотным, чем ученым людям, как говорит Montaigne:>3 J’aime les paysans; ils ne sont pas assez savants pour rasionner de travers.>4
Впрочем, мне и не к чему убеждать вас, так как вы так хорошо знаете и выражаете тот смысл жизни, к[отор]ый доступен всем, всяким людям. Простите.
Л. Т.
Печатается по копировальной книге № 8, лл. 72—83.
Мария Аркадьевна Моисеенко, рожд. Беневская, по второму мужу Степанок (р. 1882) — дочь приамурского генерал-губернатора, с 1904 г. член боевой организации партии социалистов-революционеров, жена члена той же организации Б. Н. Моисеенко (ум. 1918), с 1910 г. жена матроса, участника севастопольского восстания И. Н. Степанока. С 1906 г. за хранение и изготовление взрывчатых веществ отбывала каторжные работы в Забайкальской области. С Толстым лично знакома не была.
>1 И. А. Беневский (см. о нем письмо № 38), приехав в Ясную Поляну, показал Толстому полученное им письмо сестры. Текст письма редакции неизвестен. Д. П. Маковицкий записал в ЯЗ 17 января 1908 г.: «Беневская писала брату в первой части своего длинного письма о своих религиозных исканиях, в которых она близка ко взглядам Льва Николаевича, а во второй части о том, чтò она читала у Роберта Оуэна, Маркса и чему она от них научилась. Первой частью Лев Николаевич был растроган до слез. Он сказал: «Написать ей — это мне очень трогательно и привлекательно».
>2 [условие, без которого не может существовать]
>3 Мишель Монтэнь (1533—1592), французский писатель, автор «Опытов» («Essais»). Эта мысль (см. прим. 4) принадлежит не Монтэню, а Монтескье (1689—1755). Та же ошибка сделана Толстым в «Круге чтения», 29 ноября. С правильным указанием автора изречение напечатано в книге: «Избранные мысли Лабрюйера, с прибавлением избранных афоризмов Ларошфуко, Вовенарга и Монтескье», изд. «Посредник», М. 1908.
>4 [Я люблю мужиков; они недостаточно учены, чтобы рассуждать превратно.]
