>35Вчера читал чертк[овск]ую переписку с Эртелем. Опять та же самоуверенная, несерьезная интелигентная болтовня со стороны Эртеля и ясное, твердое понимание Ч[ерткова]. —
Одно, что вынес из этих двух впечатлений, это — сознание тщеты рассуждений. Ах, если бы только отвечать, когда спрашивают, и молчать, молчать. Если не б[ыло] противоречием бы написать о необходимости молчания, то написать бы теперь: Могу молчать. Не могу не молчать. Только бы жить перед Богом, только любовью. А вот сейчас писал о Герш[ензоне] без любви — гадко. Помоги, помоги... не могу назвать.
8 Янв. 1909. Я. П.
Здоровье сносно. Второй день ничего не работаю. Написал вчера несколько писем, пытался продолжать Павлушу. Не пошло. Нынче — теперь 12 часов — всё утро ничего не делал. Чудная погода. Ходил утром и встретил болгара офицера — нервно возбужденный. Было тяжело. Письмо от Льва Рыжего, написал ответ, но не пошлю. Ч[ертков] настаивает на моем особенном значении. Не могу и не могу верить, да и не желаю. Благодарю Бога. Записать два:
1) О памяти. Я совсем почти потерял память. Прошедшее исчезло. В будущем ничего (почти) не желаю, не жду. Что может быть лучше такого положения? и я испытываю это великое благо. Как не переставая не благодарить Бога за эту чудную жизнь, свободную, радостную?!
2) Ночью думал о том, как бы хорошо ясно определить те злодейские должности, к[отор]ые не только христианин, но просто порядочный человек — не злодей, желающий чувствовать себя не злодеем, — исполнять не может. Знаю, что торговец, фабрикант, землевладелец, банкир, капиталист, чиновник безвредный как учитель, профес[сор] живопи[си], библиотекарь и т. п. живет воровским, грабленным, но надо делать различие между самим вором и грабителем и тем, кто живет воровским. И вот этих самих воров и грабителей надо бы выделить из остальных, ясно показать греховность, жестокость, постыдность их деятельности.
И таких людей имя — легион. 1) Монархи, министры: а) внутренних д[ел], с насилием полиции, казнями, усмирения[ми], в) финансов — подати, с) юстиции — суды, d) военные, е) исповеданий (обман народа), и все служащие, всё войско, всё духовенство. Ведь это милионы. Только бы уяснить им, — что они делают.
————————————————————————————————————
Вчера думал о том, что надо поговор[ить] с Катей о том, ч[то] жизнь ее ужасна, но прошедшее — прошедшее, в настоящем же ей предстоит хорошее дело: свою душу спасти и вместе с нею душу Анд[рея], к[оторый] так любит ее. Она мало поняла и приняла. Может быть, я не прав. Дай Бог.
10 Янв. 1909. Я. П.
Вчера писал почти с охотой, но плохо. Не стоит того, чтоб делать усилия. Нынче совсем нет охоты и вчерашнее кажется слабым, просто плохим. Третьего дня разговор с Андреем оч[ень] для меня поучительный. Началось с того, ч[то] они, все братья, страдают безденежьем.
>36Я. Отчего?
О[н]. Да всё дороже стало, а живем в известной среде.
Я. Надо жить лучше, воздержнее.
О[н]. Позволь возразить.
Я. Говори.
О[н]. Ты говоришь, ч[то] надо жить так: не есть мяса, отказываться от воен[ной] службы. Но как же думать о тех милионах, к[оторые] живут, как все?
Я. Совсем не думать, думать о себе. —
>37И выяснилось мне, ч[то] для него нет никакого другого руководства в жизни, кроме того, что делают все. Выяснилось, что в этом — всё,>38 что за крошечными исключения[ми] все живут так, не могут не жить так, п[отому] ч[то] у них [нет] другого руководства. А потому и упрекать их и советовать им другое — бесполезно и для себя вредно, вызывая недоброе чувство. Человечество движется тысячелетия веками, а ты хочешь годами видеть это движение. Движется оно тем, что передовые люди понемногу изменяют среду, указывая на вечно далекое совершенство, указывая путь (Христос, Будда, да и Кант, и Эмерсон, и др.), и среда понемногу изменяется. И те опять как все, но иначе.
Интелигенты, это те, к[оторые] так же «как все» интелигенты. —
>39Ничего нынче не делал и не хочется. Пишу вечером, 6 часов. Проснулся, и две вещи стали особенно, совершенно ясны мне: 1) то, ч[то] я оч[ень] дрянной человек. Совершенно искренно говорю это, и 2) ч[то] мне хорошо бы умереть,
