— Да, слишком долго. — Я вновь пережил свое первое пробуждение здесь. — Теперь все позади. — Меня переполняло счастье. Однако в палитре ее чувств изменились цвета…
— Кот.
Я увидел написанную на ее лице правду.
— Как… Мы не на Ардатее?
— Нет, мы в портовом поселении Синдера.
Я посмотрел на каторжное клеймо, выжженное на моем запястье, и закрыл глаза. Ее беспокойство потерялось в черной волне разочарования, обрушившейся на меня. Джули прилетела на Синдер. Была какая-то причина, но она не заключалась в том, чтобы спасти меня из ада. Напротив, меня ожидали другие страшные испытания. Если я вижу Джули, значит, это действительно Зибелинг разговаривал с гидранами в подземелье. И он приехал лишь потому, что, должно быть, неподалеку объявился Рубай, цель которого завладеть разработками телхассия, принадлежащими Федерации: шахтами, где я был — и продолжаю оставаться — рабом. И виновник этого — Зибелинг, который должен догадываться, что я хочу с ним сделать, Зибелинг, который ненавидит меня.
— Кот! — Я почувствовал, как напряглась Джули.
— Оставь меня. — Я отвернулся и лежал так, пока она не вышла, потом закрыл глаза и провалился в черную бездну — это было легче, чем встретиться с реальностью.
Когда я вновь очнулся, в комнате вместе с Джули был Зибелинг, я почувствовал это, не открывая глаз. Я решил притвориться спящим, а если приборы выдадут меня, на это не сразу обратят внимание.
Зибелинг вздохнул:
— Не могу понять, нормальные мы люди или с какими-то врожденными отклонениями. И как можно научиться жить с Даром в столь несовершенном обществе? Единственное, что мы можем, — это контролировать и приспосабливаться. И нигде псионы не находят истинной помощи и поддержки. Именно в институте я хотел устроить такое место…
— Если бы каждый владел телепатией или, по крайней мере, шестым чувством… Тогда, возможно, мы научились бы понимать друг друга и не давали бы своим страхам искажать все, с чем мы соприкасаемся. Но если бы нам дали такой шанс, мы перестали бы быть самими собой. — Я почувствовал печальную улыбку Джули.
Зибелинг горько усмехнулся:
— Если бы в этой вселенной существовала хоть какая-нибудь справедливость, человечеству не позволили бы совершать межзвездные перелеты. Мы не подготовлены для галактических контактов. Человечество — это кишащая толпа, но никак не цивилизация. Мы никогда ничему не научимся. Никогда…
Я проник в его мысли: Зибелинг подумал о своей жене, затем обо мне, и я ощутил его внутреннюю боль. Я чуть приоткрыл глаза, чтобы незаметно понаблюдать за ним.
— Проклятье, иногда мне хочется совсем забыть об этом Институте Сакаффа! — он отошел от окна, луч солнца ударил мне в глаза. — Это ведь мошенничество, эксплуатация, безумный риск…
Джули встала с края постели:
— Это помогло нам больше, чем ты думаешь, Ардан… Мне это сохранило жизнь! — Голос Джули не выдавал волнения и тревоги, наполнявших ее.
— Что же ты получила в конце концов, да и все мы? Вот мы здесь, прибыли инкогнито, время идет, а мы все ждем, когда он придет в себя, чтобы нас всех предать. — Он имел в виду меня. — И «счастливчики» — добровольцы просто возвратятся туда, где все началось, если останутся в живых. Я ошибся, думая, что в силах что-то улучшить, создать нечто долговечное. Каким же я был идиотом, чтобы в это поверить! Мы ведь не профессиональные шпионы. Служба Безопасности должна бы знать, что все это впустую, так же как и то, что нас нельзя использовать таким образом. И я должен был предвидеть все… Господи, зачем я втянул в это тебя? — Он нежно положил руки ей на плечи.
— Ты тут ни при чем, это был мой выбор, и я не жалею о нем. — Она спокойно приняла его взгляд и выдержала его, ее глаза сверкали.
Зибелинг опустил глаза, покачав головой:
— Я тоже… То есть, с одной стороны, жалею, а с другой — нет… То, что ты здесь, заставляет меня поверить, что есть еще люди во вселенной, не похожие на меня. И что если мы остановим Рубая, что-то изменится к лучшему. Но ты значишь для меня все, Джули. Ты единственный человек, который… Ты настолько дорога мне, что это внушает мне страх. Если с тобой что-то произойдет… — Зибелинг привлек ее к себе, Джули тоже обняла его. Я чувствовал их взаимное влечение и обостренное ощущение опасности, которое делало каждое мгновение их сближения неповторимым и сладким. Их поцелуй, казалось, длился вечно, сгорая в моей голове, пока моя грешная плоть не начала поддаваться тому, что я ощущал.
