За столом сидела маленькая пожилая Айрин Гровсмит и читала журнал. Она отложила его, по-совиному взглянула поверх очков, узнала посетительницу и кивнула.
— Лайла…
— Здравствуйте, Айрин. Шериф Энгстром сейчас занят?
— Еще как. — Айрин недовольно сощурила глаза за толстыми стеклами очков. — Уехал больше трех часов назад. В Монтроз отправился, там автобус перевернулся, слышали? Сказал, будет не позднее семи, а сейчас уже половина девятого. Дежурной связи с ним нет, телефоны тоже не работают. Сейчас, кажется, восстанавливают линию.
— Значит, я не смогу связаться с шерифом?
— Я же вам говорю… — Айрин спохватилась, сняла очки и, как бы извиняясь, откашлялась. — Простите. А в чем дело?
Уже давно могла бы спросить, старая сова. Лайла изобразила на лице подобие улыбки и тряхнула головой, скрывая свои истинные чувства.
— Я немного волнуюсь за Сэма. Он весь день был в магазине и не пришел домой к ужину. Я там только что была, машина стоит возле дома, однако дверь закрыта и света нет.
— А ключ у вас есть?
— Да. Просто я не хочу заходить туда одна.
Лайла заколебалась — а стоит ли говорить обо всем? Одно слово Айрин — и завтра утром об этом узнает весь город. Но это было не важно; важно то, что касается Сэма. Если с ним что-то случилось…
— В новостях было сообщение, — сказала она. — Говорили о пациенте, который сбежал сегодня днем из больницы штата.
— Норман Бейтс?
У Лайлы перехватило дыхание.
— Вы слышали о нем?
Айрин кивнула.
— Полчаса назад заходил Чак Мервин, спрашивал шерифа. Он из пожарной части, вы ведь знаете, сын Дейва Мервина? Высокий смуглый парень с плохими зубами…
— Да, я его знаю. А что случилось?
— Они приехали оттуда и хотели, чтобы шериф узнал о случившемся, прежде чем снова отправится в Монтроз. Никак не могли связаться с ним по рации.
— Откуда приехали?
— Я записала. — Айрин вытащила из-под журнала блокнот. — Вот. — Она нацепила очки и прочитала: — Чак сказал, что они нашли фургон, в котором сбежал тот маньяк. На окружной дороге А, недалеко от города. Вроде как взорвался бензин — внутри два тела. Одна женщина, какая-то монашенка, посещавшая больницу, — во всяком случае, так они предполагают. Другой — Норман Бейтс.
— Так он мертв?
— Сгорел дотла. Чак говорит, за все пять лет работы в части ни разу не видел столь ужасного зрелища.
— Слава богу.
Айрин быстро взглянула на нее.
— А при чем тут Сэм?
— Ни при чем. — Лайла покачала головой. — Послушайте, я сейчас вернусь к магазину. Но когда появится шериф, не могли бы вы попросить его заглянуть туда? Если «универсала» на месте не окажется, значит, мы уехали домой и все в порядке. Попросите его просто посмотреть.
— Разумеется. Я запишу.
Когда Лайла уходила, Айрин царапала что-то в блокноте. Теперь ей не нужно идти медленно. Улица по-прежнему была пустынна, однако опасность таилась не на ней.
Единственным, о чем теперь стоило беспокоиться, был Сэм. Эта чертова электрокардиограмма…
Не паникуй. Может, он просто уснул.
Но несмотря на это, Лайла ускорила шаг, когда сворачивала на дорожку. Втайне она надеялась, что «универсала» там нет, но, увидев его возле задней двери магазина, заторопилась еще сильнее.
Когда она достигла темной двери, ключ уже был у нее в руках. Стараясь унять дрожь, она вставила его в замок, что удалось ей не сразу. Металл заскрежетал о металл, и ручка повернулась.
Лайла вошла внутрь и остановилась, стараясь вспомнить, где находится выключатель. Справа или слева? Забавно, почему она не может вспомнить такую простую вещь.
Ее рука ощупывала штукатурку справа, потом нашла выключатель, щелкнула им, но ничего не произошло. Лампочка перегорела, что ли? Перегорела. А Норман сгорел, напомнила она себе. Не паникуй.
Может, света нет здесь и в витрине из-за перебоев с энергией? Лайла заставила себя подождать, пока ее глаза привыкнут к темноте, и затем осмотрела комнату. Шкафчики с документами вдоль дальней стены, полки по бокам, письменный стол и стул посредине. На столе разбросаны папки и бумаги, а стул пустой. Сэм не оставил бы такого беспорядка, значит, он в магазине.
Она прошла мимо стола и направилась к двери, за которой находилось торговое помещение. Там было еще темнее, и она остановилась на пороге, вглядываясь в тени.
