Хенк: Мне стыдно…
Боб: Нет. Посмотрите на него глазами доброго терапевта. Сколько ему было, когда он впервые стал агрессивным?
Хенк: Вы не поверите. Семь.
Боб: Поверю. Посмотрите на семилетнего мальчишку. Что бы вы сегодняшний сделали для такого пацаненка?
Хенк: (Плача). Я бы, пожалуй, любил его. Его так мало любили тогда… Я больше не встречал таких нелюбимых детей. Это очень трудно.
Боб: Возьмите его на руки.
Хеше Он дерется как тигр. (Пауза. Он поочередно смеется и плачет). Ты хороший, и я останусь с тобой. На самом деле, я всегда с тобой. Я люблю тебя. Мне нравится, как ты дрался, защищаясь. Мне так жаль, что ты совершал преступления, когда был маленьким, и что ты бил людей, когда подрос. Я вижу тебя, хорошего, нелюбимого мальчугана. Да. Спасибо вам, Боб.
Джо также подавляет ярость. Его контракт — любить соревнования, а не «вести себя так, как будто каждый идиотский пинг-понговый матч — это вопрос жизни или смерти».
Джо: Я слишком большой, чтобы придавать такое значение соревнованиям. Я чувствую себя старшеклассником.
Мэри: Будьте старшеклассником. Что с вами происходит?
Джо говорит, что он был лучшим футболистом в команде, да и в баскетбол играл классно.
Джо: Но меня, впрочем, это не радовало.
Мэри: Почему?
Джо: Та же причина… Я не знаю. Я должен доказать… (Долгая пауза).
Боб: Что вы должны доказать?
Джо: Это началось раньше, когда мне было восемь или девять. Люди не любили меня.
Мэри: Почему?
Джо: Мое происхождение… Латиноамериканское…
Мэри: Продолжайте.
Джо: Моя мать — мексиканка. А предполагается, что все латиноамериканские дети учатся в других школах… плохих. Они не могли меня выкинуть, потому что моя фамилия — О'Брайн. Но меня никто не любил. Никто никогда не приглашал меня в гости… ни разу. А я не был знаком ни с одним мексиканским мальчишкой. (Говорит грустным голосом).
Мы просим его воссоздать какую-нибудь сцену, где он соревнуется, но его не принимают за своего. Он вспоминает, как был ведущим спортсменом, а его не пригласили на частную вечеринку в честь победного футбольного сезона.
Боб: Что вы хотите сказать им?
Джо: Ничего.
Боб: Посмотрите, что вы делаете правой ногой.
Джо: Стучу.
Боб: Стучите сильнее. (Преувеличенные телесные движения — отличный способ прорваться через подавленную эмоцию.)
Джо: Ладно. (Он припечатывает ногу со всей силы). У, черт!
Боб: Минуточку. Пол слишком твердый. (Приносит несколько диванных подушек. Во время сцен "гнева "необходимо предотвратить возможность травм у клиента.)
Джо: (Взрывается, пинает, бьет, вопит). Черт бы вас всех! Я ВАС НЕНАВИЖУ! Я ВАС ВСЕХ НЕНАВИЖУ! (Продолжает орать и пинать, затем садится в изнеможении на подушки.)
Боб: Ну как вы сейчас… с теми детьми?
Джо: Я такой же классный, как и они.
Боб: А может быть, и лучше. С вами обращались отвратительно.
Джо: Да. И это было очень давно. Я даже и не знал, что это меня так волновало. Сейчас я не должен никому ничего доказывать. Я думаю, уже достаточно воды утекло. Мне хочется обнять вас обоих.
Джо и Хенк уже не должны прятаться от своих чувств. Они оба сообщили о неведомых раньше облегчении и возможности расслабиться. Им уже не грозит опасность стать «разгневанными мужчинами»; оказывается, что, когда клиенты перестают подавлять свои чувства, многие из них не находят особых причин злиться в сегодняшней жизни. Главный опыт, приобретенный ими в ходе терапии, — возросшая близость к себе.
Обвинители могут быть злыми или печальными. Хотя они искренне верят, что желают изменить конкретного человека, на самом деле их цель — повесить на него вину. Сай, который жаловался, что его жена не убирает квартиры, хотел, чтобы весь мир знал, что его жена достойна порицания. Так как у обвинителей низкая самооценка, первым делом мы ищем пути погладить их Ребенка.
Сью произносит обвинительную речь против своего мужа.
Боб: Я составил картину и мне вас очень жаль.
Сью: Вам жаль? Почему? (Она поражена. Хоть она в душе и хочет одобрения, но в действительности ожидает контратаки.)
Боб: Потому что, вероятно, когда вы были маленькой, в вашем доме был ад.
Сью: Может быть. А почему вы это говорите?
