— Что значит Науза как Науза? Неужели тебе всё равно? Как ты можешь к ней так относиться?
— А как это я так к ней отношусь?
— Ты сказал, что тебе всё равно как она есть!
— Неправда. Я такого не говорил. Я сказал только, что Науза не больше и не меньше, чем Науза. Она есть то, что она есть. Она такая, какая она есть. И все, что я могу тебе ответить на вопрос «как она?», будет лишь моим ответом, и не хуже, не лучше Наузе не станет. К тому же я не могу тебе всё сказать.
— Это почему? — Гаулс был явно поражен столь длинной и витиеватой речью Гамбринуса.
— Потому же, почему ты не можешь мне сказать всего. Изменений так много, что невозможно сказать обо всех.
— Это верно, — Гаулс задумчиво погрузился в свои мысли — занятие, карвам несвойственное: задуматься над мыслями. Обычно они текут себе и текут, и не мешают.
Становилось холоднее. Гамбринус подумал, что неплохо бы вернуться в Гаулса — наверное, остальные ларги уже впали в спячку — но сразу с отвращением отбросил эту глупость.
— Не хотите обратно? — словно уловив мысль Гамбринуса, спросил Гаулс.
— Нет.
— Но как же вы перезимуете?
— Как-нибудь перезимуем. Не волнуйся.
— Как же без ног? Они ведь должны были отпасть, верно?
Знает все-таки! До чего навязчивый! Гамбринусу снова стало худо от нахлынувших воспоминаний. Из-за этой навязчивости они были вынуждены покинуть карва. Он был слишком настойчив, требуя у Наузы то, чего она уже не могла ему дать.
— Так чего молчишь? Или опять чем-то недоволен?
Гамбринус не знал, что ответить.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Не можешь. Нам с Наузой помощи не надо. Сами справимся.
За разговором Гамбринус даже не заметил, как выросли зимние ноги. Он попытался незаметно ими пошевелить — и удачно! Ноги вышли хорошими, прочными, на таких самая лютая зима не страшна. Гамбринус был очень доволен.
Личинки сурпсов отчаянно вгрызались в старые ноги Гамбринуса, чтобы поскорее укрыться от неотвратимо наступающей стужи — вот и прекрасно: летом можно будет охотиться на сурпсов со спокойной совестью — не на чужой плоти выросли.
Гамбринус встал и вышел из-под бругды.
— Это же… — ошеломленно сказал Гаулс.
— Ты прав. Зрение тебя не обманывает.
— Но как?.. Разве такие ноги еще можно вырастить? Мне казалось, те времена давно прошли.
— Не прошли, как видишь, — сказал Гамбринус и побежал.
Игрисы устремились за ним, но несколько неудачных атак — пара игрисов запуталась в ветвях мувелы — заставили хищников отступить, а Гаулс, пораженный поведением бывшего симбионта, не пытаясь преследовать, полетел своей дорогой.
