— Что там, Картер?
— Российские бомбардировщики находятся на границе нашего воздушного пространства. Другие приближаются со стороны Канады. Американские бомбардировщики уже внутри Красного воздушного пространства. И… и…
— Что, Картер? — резко спросил Фостер. — Ну же, Спарки,[8] что ещё?
Картер с усилием кивнул.
— Мы должны начать НУКАС семь.
НУКАС семь: первая фаза запуска ракет «Поларис»! После чего будут НУКАС восемь и девять и, наконец, десять. И десять означало бы собственно пуск!
Фостер чуть не сказал: «Нет, я в это не верю», — но сдержался. Вместо этого он приказал:
— Все по местам. Немедленно начать операцию НУКАС семь. Следующие этапы НУКАС… неизбежны. Помощник?
Его старший помощник, Майк Арнотт, коротко кивнул, с мрачным видом. Для режима НУКАС необходимы они оба: в руках одного человека это было бы слишком опасно. Немыслимо опасно.
Картер крикнул:
— Баллистические ракеты на прямой линии между Москвой и Вашингтоном…
Код ключа пришёл вместе с приказом НУКАС семь; Картер уже набрал свой код на компьютере центрального поста «Мотылька». Пары красных лампочек загорелись на приборных панелях в вогнутых стенах; панели скользнули в сторону. Фостер протянул руку и вынул связку безобидных на вид ключей из одного тайника, так же, Как Арнотт из другого.
На другом конце центрального поста, встроенная в переборку, находилась будка, лишь немного больше телефонной кабинки; её окна были темными, тонированными; на герметичной двери имелась надпись: ячейка НУКАС.
Фостер и Арнотт подошли к будке, вставили одинаковые ключи в замки по разные стороны двери, повернули их. Герметичные створки открылись, внутренние огни вспыхнули. Фостер отодвинул дверь в сторону, они вошли, втиснулись в крошечные мягкие кресла, и посмотрели друг на друга через стол, в центре которого был экран. Фостер протянул руку и захлопнул дверь. Снаружи, в своём отсеке центрального поста, Спарки подключился к их аудио-системе, и дал им прямой доступ ко всем поступающим сигналам.
«ХОРОШО!» — сказал Губва, зачарованный развитием сна, который спровоцировал.
Фостер посмотрел на Арнотта и рявкнул:
— Хорошо? Что, чёрт возьми, в этом хорошего?
Тот тупо уставился на него. Оба надели наушники.
«НУКАС восемь», — сказал Губва.
— Господи Боже! — прошипел Фостер сквозь стиснутые зубы. — Всё трещит по швам!
Почти автоматически, он и Арнотт нажали двойные кнопки, вводящие закодированные координаты в компьютер для их обработки, наблюдая, как мерцающий, покрытый сетчатым узором встроенный в стол между ними экран оживает, по нему бегут линии красного и синего света, светящиеся цифры, обозначающие время и постоянно меняющиеся результаты вычислений.
Губва был теперь голосом поступающих сигналов. Он написал сценарий хаоса, безумия:
«СЕМЬ СОВЕТСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ ПЕРЕХВАЧЕНЫ СИСТЕМОЙ ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ И СБИТЫ НАД МАНИТОБОЙ. СПУТНИКИ СООБЩАЮТ О ВОЗРОСШЕЙ АКТИВНОСТИ СТАРТОВЫХ РАКЕТНЫХ ШАХТ В РОССИИ И КОМПЛЕКСОВ УПРАВЛЯЕМЫХ РАКЕТ СРЕДНЕЙ ДАЛЬНОСТИ В ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ.
ФРАНЦУЗСКИЕ СТАРТОВЫЕ ШАХТЫ ВЫВЕДЕНЫ ИЗ СТРОЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ДИВЕРСИИ. ПАРИЖ УНИЧТОЖЕН ЯДЕРНОЙ БОМБОЙ! МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫЕ БАЛЛИСТИЧЕСКИЕ РАКЕТЫ ЗАПУЩЕНЫ В СССР! И В США! КРЫЛАТЫЕ РАКЕТЫ ЗАПУЩЕНЫ ПО СССР ИЗ ЕВРОПЫ!!! ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ЛОНДОНА УНИЧТОЖЕНА ЯДЕРНОЙ БОМБОЙ!»
— Господи! Иисусе! Боже мой! — снова и снова шептал Фостер.
«НУКАС девять», — сказал Губва.
— Нет! — задохнулся Фостер. — Это всё ошибка! Это должно быть ошибкой! Мы должны были узнать первыми, а не последними. Они там взорвали весь мир — бомбардировщики, межконтинентальные баллистические ракеты, крылатые ракеты — а мы только на НУКАС девять?
Пот капал у него с подбородка, проступал через рубашку на его спине.
В реальности спящий Фостер выбрался из койки и вышел, шатаясь, из своей крошечной каюты.
«НУКАС десять», — сказал Губва.
— Теперь ваша очередь, капитан, — сказал Арнотт, введя последний код в компьютер. Крохотная панель открылись в поверхности стола рядом с правой рукой Фостера. В нише мигала большая красная пусковая кнопка, загоралась-гасла, загоралась-гасла…
— Капитан? — окликнул Арнотт.
