А теперь в какую сторону ему ехать? Вправо или влево?
Чародею, конечно, полагалось повернуть налево, выбрав «путь левой руки». Это представлялось Гаррисону естественным выбором, но…
Проход слева казался уже. Ему не хотелось бы обнаружить, что путь внезапно сужается, превратившись в равнодушную трещину в сплошной скале, чтобы затем возвращаться обратно к развилке. «Путь правой руки», казался достаточно широким, сумеречную завесу мрака в нём пронизывали тут и там лучи света сверху; там не должно было быть никакой злой магии, сбивающей его с курса.
Сюзи пригнулась ближе к его спине и зловеще заскулила. Гаррисон нахмурился, направил Машину направо, затем налево, потом остановился, чертыхнулся и посадил Психомех на потрескавшееся ложе ручья. Он слез с широкой, теперь покрытой ржавчиной спины Машины, Сюзи тоже спрыгнула и встала рядом с ним. Там, где днище Машины стояло на твёрдой земле, металл был весь изъеден ржавчиной, которая местами уже начала осыпаться, а в твёрдом пластиковом корпусе появились трещины. Внутри за покрывшимися пузырями трубками и почерневшими трубопроводами виднелись изношенные кабели.
Гаррисон хмыкнул. Лучше всего оставить Психомех здесь и идти вперёд пешком. За исключением того, что это было, как пристрелить старую лошадь просто потому, что она потеряла подкову. Гаррисон снова хмыкнул и покачал головой. Нет, дела обстояли гораздо хуже, и он это знал. У него лошадь со сломанной ногой… или даже сломанным позвоночником!
Но в любом случае он не мог просто оставить Машину позади. Нет, она была с ним в его видении будущего, в том мучительном видении с выжженной солнцем пустыней, показанном в магическом кристалле в круге волшебников. Поэтому Машина должна двигаться вместе с ним, но по какой дороге? Если бы только он мог снова заглянуть в будущее, ясно увидеть лежащий впереди путь…
— Ричард… о, Ричард! — раздался едва уловимый призыв, тихий, нежный женский голос, словно откликнувшийся на его мимолетную мысль.
— Что?.. — Гаррисон присел на корточки, огляделся вокруг, сначала налево, потом направо. — Где? Кто это?
В отличие от него, Сюзи, вся ощетинившаяся, не знала, что такое нерешительность. Она смотрела прямо в тот колодец тени, который был «путём левой руки», и её рычание дало Гаррисону все необходимые — пока — ответы.
— Значит, мне туда, девочка? — спросил он, сузив глаза. — Ты ведь тоже это слышала?
Сюзи в ответ заскулила, прижавшись к его колену.
— Ричард, прошу тебя! — снова донёсся тот же тихий женский голос. — Пожалуйста, помоги мне! Прошу тебя, пожалуйста, отпусти меня!
«Помочь ей? Отпустить её? Что это значило?» — У Гаррисона мурашки поползли по телу. — «Волшебство? Колдовство? Очень чёрная магия, без сомнения». И всё же он узнал — или когда-то знал — этот голос. В другом месте и в другое время. Он ухватился за эту последнюю мысль: в другое время. «Могло ли быть такое?» — спросил он себя. — «Голос из будущего, предвещающий некие события, которые ещё впереди?» Он сам, в конце концов, выразил желание заглянуть ещё раз за завесу настоящего, увидеть будущее. Был ли это данный ему ответ?
Он напрягся, наклонившись вперёд, ноги дрожали, глаза уже жгло от осознания глубины, или попыток измерить глубину покрова теней, которые лежали у входа в «путь левой руки». Не двигалось ли там что-то? Не было ли там фигуры девушки, промелькнувшей, подобно привидению, среди теней? Девушки, которая пряталась, перебегая от одного участка тени к другому? Пряталась от кого? От Гаррисона? Возможно, поскольку она умоляла её отпустить. Почему тогда она призывала его на помощь? И если она не от него бежит, тогда от чего она спасается?
Там двигалось что-то ещё! Кожа Гаррисона снова покрылась мурашками, сильная дрожь пробегала волнами по конечностям и телу, как рябь на воде бассейна. На лбу выступил холодный пот. Что-то вновь двинулось, свисающее сверху, колышущееся, покачивающееся, повторяя зигзагообразный маршрут, по которому перепархивала девушка. Это что-то было не одно, а несколько чего-то тянущегося — как щупальца.
Это Другой! То самое больное зло, коварное, как раковая опухоль, серое, как проказа и покорёженное, как само безумие. Тот самый огромный осьминог зла из сна во сне Гаррисона! Главный его враг!
