Недавно в Тибете я обнаружил целый склад талантов этого сорта — действительно редкая находка. Я стал ревновать, заставил китайские коммунистические власти подозревать их в шпионаже — чем они действительно занимались — и непосредственно отвечал за их истребление. Всех, кроме одного, нашедшего пристанище у меня.
— Просто очаровательно с вашей стороны, — сказал Стоун.
— Монеты, — продолжал Губва, не обращая внимания на его сарказм, — и их классификация. Я слегка отклонился от темы. Наконец, я должен оценить себя…
Ну, как я уже сказал, я уникален. Я полагаю, что вы могли бы сказать, что я был отчеканен со смещением — редкая монета, являющаяся ещё более ценной благодаря тому, что удар по диску был нанесён дважды… или, может быть, монета, получившая по ошибке чрезвычайно высокий процент содержания драгоценного металла в сплаве. Примерно так — хотя это далеко от той категории, которую я использовал, чтобы применить к себе самому, до того как узнал о Гаррисоне.
Да, были времена, когда я считал себя Fleur de Coin — так у нумизматов называется монета в идеальном состоянии, не бывшая в обращении. Но… я оценивал себя слишком высоко. Это было гигантское самолюбие. Только Гаррисон действительно является Fleur de Coin, и только он является поистине уникальным. Нет другого, подобного ему.
Телепатия? Это является самым скромным из его талантов. Нет, неправильно, это просто один из них. Подумайте: он был ослеплён. Теперь он видит. Подумайте: его женщина также была слепой. Она видит. Но и это ещё не все: она была мертва!
В ответ на это Стоун презрительно фыркнул:
— Тело некой Вики Малер было помещено в криогенное хранилище в…
— Не «некой Вики Малер», мистер Стоун, а той самой Вики Малер. Гаррисон воскресил её. Я знаю. Я был внутри ее разума. Она была заморожена ради шанса — одного шанса на миллион — что наука в один прекрасный день сможет найти средство оживить ее. Гаррисон уже владеет этой наукой. И подумайте: она вся была пронизана метастазами рака, который убил её. Теперь она совершенно здорова. Что ж, это тоже работа Гаррисона…
И, наконец, его недавние — будем продолжать это так называть — работы. Произошедшие в течение последних двадцати четырех часов, они являются прекрасными примерами его способностей. Только вчера — пока вы были без сознания этой ночью, мистер Стоун — в его самолет была заложена бомба. Она сработала над Эгейским морем. Гаррисон заставил покалеченный самолёт долететь до Англии, до аэропорта в Гатвике, а затем благополучно приземлиться. Без двигателя, без каких-либо средств аэродинамического управления, без колёс! И самолет приземлился, словно пёрышко, совершив самую лучшую из безупречно выполненных вынужденных посадок.
— Я знаю об этом, — сказал Стоун. — Чудесное спасение, как…
— Чушь! — оборвал его Губва. — Вы ничего не знаете. Чудо — в глазах смотрящего. Чудесными, как правило, называют события, вероятность которых крайне мала. Невозможное, с другой стороны, не может произойти, потому что это невозможно. Интересно, как власти объяснили произошедшее, когда обнаружили, что самолёт Гаррисона прибыл на девяносто минут раньше расчётного времени? С момента, когда взорвалась бомба и он был повреждён, самолёт должен был лететь со скоростью, намного превышающей максимально возможную!
У Стоуна снова закружилась голова.
— Вот что я называю левитацией! — продолжал Губва. — Пилот по-прежнему убеждён, что это было божественное вмешательство. Разумеется, такие усилия утомили Гаррисона, из-за чего он теперь отдыхает — разве это так трудно понять? Подумайте об этом! Задумайтесь о том, что он сделал! Кроме того, он обнаружил, кто заказал покушение, и нанёс ответный удар. За исключением того, что этот удар был гораздо более мягким, чем я ожидал.
— Теперь вы действительно меня запутали, — сказал Стоун.
— А! Конечно, ведь вы ещё не знаете, кто пытался убить его. Хорошо, я скажу вам. Это была мафия, или, вернее, мелкий представитель этой грубой и неповоротливой организации. Его зовут Висенти.
— Карло Висенти? Мы некоторое время интересовались им и его приятелями. Вы уверены, что это был он? Как вы на него так быстро вышли?
