— Мэри, — сказал Висенти почти ласково, размахивая тонкой сигарой в воздухе в экспансивной жестикуляции, после того как придвинул второй стул, сел верхом напротив неё и расслабленно перекинул руки через его спинку, — ты создала мне проблемы. Которые нужно обдумать. И это мне не нравится. Мне нравится, когда всё идёт гладко. Мне нравится, когда девочки делают, что им говорят. Мне нравится, когда шлюхи зарабатывают для меня деньги и получают свою долю. Но если они присваивают мою долю — или если даже не сообщают мне, какова их доля — это мне очень не нравится! — Его голос стал строгим. — И если кто-то сделал то, что мне не нравится…
Он протянул руку, крепко ухватил её бюстгальтер и сорвал его с неё. Эластичный материал оставил на её груди горизонтальные бороздки на два дюйма выше маленьких сосков, прямо над кружками больших, выпуклых ареол.
Напуганная до смерти, девушка тяжело дышала. Она была блондинка, молоденькая — не больше двадцати или двадцати одного года от роду. От паники и ужаса и капельки пота поблёскивали на её лице. Обычно она считалась бы хорошенькой, но сейчас её глаза были яркими и бегающими огоньками на бескровном лице загнанного зверя. Висенти подумал: почему это, когда они боятся, они всегда выглядят так безобразно?
Наконец она затараторила:
— Это было всего несколько маленьких уловок, мистер Висенти, честное слово! И в моё личное время…
Он разразился коротким, резким, лающим смехом, который был подхвачен довольным хрюканьем удерживающих её головорезов.
— Твоё личное время? Твоё время — это моё время, девочка. Разве тебе никто никогда об этом не говорил? И это моё время ты тратила впустую.
— Но я ничего не…
— Нет, ты сделала! — Он наклонился вперёд вместе со стулом. — А теперь слушай, и я расскажу тебе, что будет дальше. Ты, должно быть, слишком много работала и слегка запуталась, забыла о своей преданности. Так было дело? Что ж… видишь ли, я действительно добрый человек. Что я сделаю: я дам тебе пару недель отдыха. Отпуск. Никакой работы. Конечно, это также означает, что ты не будешь получать никаких денег, но ты можешь жить на то, что успела припрятать. И просто чтобы убедиться, что ты не будешь работать… — Он глубоко затянулся своей сигарой, стряхнул белую корку пепла с её светящегося кончика и приблизил его к её груди.
— Нет, мистер Висенти, нет! Пожалуйста, не надо метить меня! Пожалуйста! — Она вжалась в стул, а затем попыталась приподняться и отодвинуться. Фаселло и Мурелли крякнув напряглись, придавили её, жёстко удерживая неподвижно.
— Видишь ли, — снова сказал Висенти, почти доверительно, — мало кому из парней понравятся покрытые струпьями сиськи. Понимаешь, они будут задаваться вопросом, чем это вызвано. Они подумают: может, у неё нехорошая болезнь? — Он протянул свободную руку, ухватил её левый сосок, так, чтобы он торчал между его большим и указательным пальцами, и поднёс горячий кончик сигары ближе.
То, что произошло дальше, было слишком быстро и слишком фантастично для понимания Висенти, Фаселло или Мурелли. Девушка, которая была в полуобморочном состоянии, смертельно побледневшая и дрожащая, закрыла глаза от ужаса, поэтому ничего не увидела.
Висенти вдруг сжался и сгорбился, как будто кто-то взвалил тяжёлый невидимый груз на его плечи. Он с треском упал, ломая стул, и ударился о пол. Он не вскрикнул, ему просто не хватало воздуха; затем, когда его головорезы отпустили девушку и бросились помочь ему, его подняло в воздух, вырвав из их рук, и швырнуло в стену. К его счастью, стена была из мягкой древесноволокнистой плиты на тонких брусьях, скорее декоративная переборка, чем настоящая стена, с узкими полками для дорогих безделушек и всякой всячины. К счастью, потому что подалась под его весом, прогнулась, когда он пробил её. Затем…
…В течение нескольких секунд словно воющий ветер заполнил комнату. Шторы яростно развевались, журналы были разбросаны яростным напором воздуха, фотографии, висевшие на стенах, бешено раскачивались, окна и двери хлопали, а мелкие безделушки попадали с полок. Всё это длилось не дольше, чем три или четыре секунды. Затем ветер исчез, и вместо него пришла… тишина!
