— И что он намерен делать? — спросил Джоэль.
На мгновение все замолчали.
— Ничего, — сказал я.
— Но если он не намерен ничего предпринимать против нас, почему ты так беспокоишься? — спросил Джоэль.
— Беспокоюсь из-за того, что рассердил его, — ответил я. — Очень не люблю расстраивать и сердить людей…
— Лжешь, — отрезал Джоэль, прищурившись. — Мне хорошо известно, с какой легкостью ты расстраиваешь и злишь окружающих. Итак, что ты от меня скрываешь?
— Я сказал тебе все, — ответил я.
— Он что-то собирается против нас предпринять? — спросил Джоэль.
— Нет! — ответил я. — Нет-нет! Он ничего не собирается делать! Совершенно определенно.
— Мы в опасности?! — заорал Джоэль.
— Нет абсолютно никакой опасности, — крикнул я ему в ответ. — Он просто собирается подать на нас в суд. Просто хочет отсудить у меня деньги.
— Боже!.. — выдохнул Джоэль.
Я послал Дейву электронное письмо с извинениями.
— Спасибо, Джон, — ответил он практически тут же. — Теперь я стал тебя уважать гораздо больше. Надеюсь, когда-нибудь, если нам доведется встретиться снова, мы даже попробуем стать друзьями.
Я сделал вывод, что в который уже раз переживал из-за ерунды…
Я просмотрел входящие электронные письма и обнаружил одно от Деборы Тальми, где она изложила историю о том, как несколько ученых по всему миру получили по почте загадочную посылку. От одного из друзей, читавшего мои книги, женщина узнала, что я люблю распутывать странные и необычные ситуации. Заканчивалось ее письмо словами: «Мне кажется, поиск разгадки этой удивительной истории может быть необыкновенно увлекательным. Эта история напоминает триллер или игру в альтернативную реальность, в которой все мы пешки. Разослав загадочную посылку ученым, неизвестные пробудили в нас исследовательский инстинкт. Однако сама я не могу отыскать ответ. Очень надеюсь, что вы возьметесь за это дело».
И вот теперь мы сидели в кафе «Коста»; я вертел в руках книгу, а Дебора внимательно смотрела на нее.
— По сути, кому-то понадобилось привлечь внимание ученых, — сказала Дебора, — причем весьма странным и даже загадочным образом. Интересно узнать, зачем? Полагаю, вся эта кампания слишком сложна и изощренна, чтобы за ней стоял кто-то один. С помощью книги до нас пытаются донести какую-то информацию. Вопрос: какую именно? Я бы очень хотела узнать, кто и зачем отправил эту посылку, но у меня нет таланта сыщика.
— Н-ну… — пробормотал я, продолжая рассматривать книгу.
Потом я сделал глоток кофе и произнес:
— Попробую…
Я сказал Деборе и Джеймсу, что хотел бы начать расследование с осмотра их рабочих мест. И особенно той почтовой ячейки, в которой Дебора обнаружила посылку. Они с Джеймсом украдкой переглянулись, словно бы говоря: «Необычное место для начала расследования, но кто осмелится поставить под сомнение методы великих сыщиков?..»
Не исключаю, что их взгляд мог означать что-то другое. Например: «Вряд ли осмотр нашего кабинета имеет какой-то смысл. И вообще, странно, что он намерен этим заняться. Остается надеяться, что мы не ошиблись в своем выборе и что он не воспользуется возможностью осмотреть наши рабочие помещения для каких-то своих, не совсем благовидных целей».
Если в их взгляде действительно содержалась подобная мысль, то они были совершенно правы, ибо я и в самом деле хотел осмотреть их рабочие места с некой тайной мыслью — благовидной или нет, не мне судить.
Психологический факультет Лондонского университета, где работал Джеймс, располагался в жутко уродливом панельном здании неподалеку от Рассел-сквер. На выцветших фотографиях 60-х — 70-х годов прошлого столетия, развешанных по стенам коридоров, были изображены дети, привязанные ремнями к страшного вида приборам. Ребятишки на этих снимках с наивным восторгом смотрели в камеру, словно их фотографировали на пляже.
Некоторое время назад руководство решило немного «оживить» это крайне непривлекательное помещение, перекрасив стены коридора в ярко-желтый цвет. К данному способу обратились, как выяснилось, потому что туда часто приводят детей с целью тестирования их интеллектуальных способностей, и кто-то решил, что желтый цвет такого веселого оттенка способен успокоить несчастных малышей. Правда, меня продолжали одолевать сомнения. Здание, в котором я находился, имело настолько мрачно-отталкивающий вид, что любые подобные «усовершенствования» напоминали приклеивание красного носа к трупу, каковой после упомянутой процедуры следовало считать Рональдом Макдаком.
