Единственный вывод, возникающий в результате анализа существующих точек зрения на наркоманию и хоть как-то способный объяснить имеющиеся данные, носит парадоксальный характер: наркомания выполняет адаптивные функции и имеет адаптивный смысл. В отсутствии сколь - нибудь развитой психологической концепции наркомании, особого внимания заслуживают эмпирические исследования. Наибольшее количество психологических исследований наркомании связано с изучением предрасположенности к злоупотреблению психоактивными веществами.
Если говорить о предрасположенности или, шире, о факторах, приводящих к формированию наркомании, то можно сказать, что существуют биологические, социальные и психологические факторы [58, 65, 93, 156]. В ряде работ указывается на то, что наследственная отягощенность психическими заболеваниями может выступать как фактор, способствующий наркомании [2].
Возникновению и высокопрогредиентному течению наркомании также способствуют:
Е пре- , пери-, постнатальная патология;
Е черепно-мозговые травмы, тяжелые и длительные соматические заболевания;
Е резидуальное (остаточное) органическое поражение головного мозга.
Задержка полового созревания, которая чаще всего связана с конституциональным замедлением развития, имеет психологические последствия. Переживание отставания по ряду признаков от своей возрастной группы само по себе травмирует подростка: может появиться чувство неполноценности, нарушение идентичности, дисморфофобии. Рано созревающие подростки в среднем пользуются большей симпатией у окружающих, они более уравновешенны, менее робки. В противоположность этому, у поздно созревающих - больше опасений, беспокойств, вплоть до злобности, обнаруживается масса компенсаторных механизмов [101].
Представляют интерес и мотивообразующие факторы. Э. Фромм рассматривает употребление наркотиков как частный случай культа потребительства среди молодежи, следовательно, мотивом приобщения к наркотикам служит стремление «потреблять счастье» как товар. А.Е. Личко и В.С. Битенский использовали классификацию мотивов, которую В.Ю. Завьялов разработал для алкоголиков [66], выделяя вслед за ним следующие группы мотивов:
1. Социально-психологические мотивы:
Е мотивы, обусловленные традициями и культурой;
Е субмиссивные мотивы, отражающие подчинение давлению других людей или референтной группы;
Е псевдокультурные, как стремление подростка приспособиться к «наркотическим ценностям» подростковой группы.
2. Потребность в изменении собственного состояния сознания:
Е гедонистические мотивы;
Е атарактические мотивы;
Е мотивы гиперактивации поведения.
3. Патологическая мотивация, связанная с наличием абстинентного синдрома и патологического влечения к наркотику.
В. С. Битенский и другие авторы считают, что подросток, как правило, руководствуется комплексом мотивов. При этом характер ведущего определяется стадией наркотизации, особенностями характера и другими факторами [66].
Однако, очень часто с помощью различных методов определяются не мотивы, а мотивировка, то есть объяснение субъектом причин действия путем указания на социально-приемлемые для него и его референтной группы обстоятельства. Мотивы, как известно, могут не осознаваться субъектом. Кроме того, возможны значительные искажения при их вербализации. Заслуживают внимания работы В. В. Гульдана, а также исследования, выполненные под руководством К.С.Лисецкого и С.В.Березина в которых используются проективный и психосемантический методы [42, 88].
Изучение эмоциональных отношений и структуры представлений о наркомании московских школьников 10-17 лет показало, что поведенческие особенности тесно связаны с характером ситуации, полом, возрастом. Наиболее неблагоприятными тенденциями оказались:
Е отсутствие внутренних запретов на токсикоманические средства в отличие от наркотиков;
Е в возрасте 12-13 лет - зависимость поведения от ситуации;
Е в возрасте 14-15 лет - склонность к риску и повышенная активность;
Е в возрасте 16-17 лет - отсутствие включенности в ситуацию друзей, семьи;
Е употребление наркотических веществ как способом организации взаимодействия в группе.
