25 июля 1799 года близ города Авейрон на юге Франции охотниками было изловлено странное существо, которое внешним обликом напоминало человека, однако вело животный образ жизни. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это мальчик лет двенадцати, который, судя по всему, в раннем детстве потерялся или был брошен и чудом выжил среди животных. Он умел ловко лазить по деревьям, но по земле предпочитал передвигаться на четвереньках. Членораздельной речью не владел.
Подобные случаи описывались еще в древности (например, Геродотом и Титом Ливием). Ян Амос Коменский приводит подобное описание в своей “Великой дидактике”. Однако случай “авейронского дикаря” был первым, подвергшимся подлинно научному изучению. За воспитание мальчика, названного Виктором, взялся врач и педагог Жан Итар. На этом поприще Итар предпринял титанические усилия, увенчавшиеся, однако, очень скромным результатом: мальчик хотя и утратил облик и поведение животного, превратился в милого человека, однако обучился весьма малому числу слов и интеллектуально остался на весьма примитивном уровне. Дожил он до сорока лет. Выдающийся французский психиатр того времени П.Пинель объявил Виктора идиотом. Против этого имеется серьезное возражение, а именно то, что мальчик все же обладал достаточным интеллектом, чтобы поддержать свое существование в диком месте без чужой помощи.
Этот подробно документированный случай снова и снова привлекает внимание психологов и педагогов. М. де Местр (1974) анализирует педагогические методы Итара и их результаты. Его внимание прежде всего привлекает неспособность “авейронского дикаря” играть и проявлять любопытство. Де Местр заключает свое рассмотрение так: “Чтобы в человеке выжил ребенок, необходимо, чтобы сначала он сам был ребенком – у Виктора же мы постоянно ощущаем тот недостаток, что им не был прожит важный отрезок жизни, когда ему следовало бы быть настоящим ребенком”.
28 июля 1774 года в Париже состоялась первая демонстрация использования гипноза (хотя само это слово в ту пору еще не употреблялось) в терапевтических целях. Пациенткой выступала иностранка – некая фрейлен Остерлин, страдавшая целым “букетом” истерическим симптомов, а целителем – Франц Месмер. О Месмере ходили слухи, что он маг и волшебник. И действительно, Месмер делал чудеса: он мог вызвать эффект обезболивания, мог внушить, что человек находится на берегу моря или во льдах, и человек начинал вдруг слышать шум прибоя или испытывать нестерпимый холод. Многие считали Месмера чернокнижником, посланцем дьявола. На самом деле это, судя по всему, был любознательный, умный и честный человек, искренне пытавшийся добраться до истины. Сын своего времени, он вместе с большинством современников повторял их ошибки и заблуждения, объясняя свои действия активизацией так называемого животного магнетизма (в наши дни это назвали бы биополем). Месмер фактически открыл явления, которые спустя два столетия представляются почти такими же непостижимыми, как и в конце 18 века, и хотя за 200 лет наука накопила очень большой опыт, она тем не менее и сейчас не может полностью объяснить то, что делал Месмер. Понятно, что и самому Месмеру приходилось несладко: ни себе, ни окружающим он не мог логически объяснить, что же он делает.
Фактически с Месмера началась психотерапия. Этот человек был первым, кто начал использовать психотерапию в сегодняшнем ее понимании. Один из его учеников и последователей – кавалерийский офицер марких де Пюисегюр открыл феномен сомнамбулизма и признаки постгипнотического внушения.
Месмер неоднократно обращался в Парижскую академию с просьбой изучить, что он делает. Академики долгое время отказывались вступать с Месмером в какие-либо контакты, но потом всё же снизошли – это случилось в 1784 году. Придя к Месмеру, они заранее были настроены на ответ. Каково же могло быть заключение ученых, если они заранее, задолго до того, как Месмер стал демонстрировать свои эксперименты, уже пришли к выводу, что ничего подобного быть не может, “потому что не может быть никогда”. Академики объявили Месмера шарлатаном и жуликом. Через несколько лет произошла Великая французская революция, часть академиков погибли под ножом революционной гильотины. Впрочем, и судьба Месмера была ненамного лучше: он умер в Швейцарии, всеми покинутый и забытый.
