В возрасте двух лет Зигмунд все еще мочился в постель, и строгий отец, а не снисходительная мать, ругал его за это. Именно из подобных переживаний в нем зародилось убеждение в том, что обычно отец представляет в глазах сына принципы отказа, ограничения, принуждения и авторитета; отец олицетворял принцип реальности, в то время как мать – принцип удовольствия. Джонс, тем не менее, настаивает, что Якоб Фрейд был “добрым, любящим и терпимым человеком”. А вот менее лояльные исследователи приходят к совсем иным выводам.
Голландский психолог П. Де Врийс, проанализировав около 300 писем Фрейда к Флиссу, пришла к выводу, что маленький Зигмунд весьма вероятно подвергался сексуальным посягательствам со стороны отца.
После смерти отца в 1896 г. Фрейд начал свой самоанализ. Он объяснял его необходимость тем, что сам себе диагностировал “невротическую истерию”, по причине которой часто страдал “истерическими головными болями”. В чем же виделась ему психогенная природа этой боли. В письме Флиссу от 8 февраля 1897 г. Фрейд описывает аналогичные симптомы у одной пациентки (?). Ощущение давления в висках и темени он связывал со “сценами, где с целью действий во рту фиксируется голова”. Характерно, что следующий абзац письма посвящен отцу, умершему несколько недель назад. В письме читаем буквально следующее: “К сожалению, мой отец был одним из извращенцев и стал причиной истерии моего брата и некоторых младших сестер”. Незадолго до этого, в письме от 11 января 1897 г. Фрейд четко сформулировал, что он понимает под словом “извращенец” – отец, который совершает сексуальные действия над своими детьми.
Ничего себе – семейка!
Разумеется, ревностные фрейдисты такую трактовку воспримут в штыки. Оно и понятно. Стоит аналитику усомниться в непорочности отца-основателя, и под вопросом оказываются не только долгие годы учебы (и затраченные на нее немалые средства), не только право “лечить” других (и получать за это солидное вознаграждение), но также важнейшие убеждения относительно себя самого, ядро личности психоаналитика. Вот только что это за ядро?..
Ныне вышел из моды термин “моральная дефективность”, а похоже – зря. По крайней мере в данном случае истоки этого явления кажутся достаточно ясными. И здоровым людям, выросшим в полноценных семьях, остается только пожалеть маленького невротика из Фрейбурга в годовщину его рождения.
Биохимия и анатомия удовольствия
Много лет назад Уильям Джемс, рассуждая о природе человеческих переживаний, обронил фразу: “Маленькой задержки в желчном протоке, приема слабительного, чашки крепкого кофе в известную минуту достаточно, чтобы временно совершенно изменить взгляды человека на жизнь”. В число классических цитат (а Джемса цитируют часто) это суждение психологи не включили. Наверное, очень уж не хотелось расставаться с представлением о том, что человеческое мироощущение определяется работой сознания (или, если угодно, бессознательного). Этим представлением на протяжении столетия и определялись практически все психологические изыскания. А если объяснять возникновение мыслей и чувств влиянием химических или физических факторов, то что же тогда остается на долю психологов?
В майские дни у психологов появляется повод лишний раз задуматься о предмете своих изысканий и об отношении к достижениям специалистов из смежных отраслей. Связано это с двумя “некруглыми” датами.
2 мая 1975 г. английский биохимик Джон Хьюз обнародовал результаты своих исследований, позволявшие заключить, что человеческий организм продуцирует вещества, аналогичные по своему действию наркотикам-опиатам. Эти вещества получили название эндорфинов. Их открытие знаменовало собой начало нового этапа в развитии представлений о внутреннем мире человека. Последующие исследования подтвердили, что эндорфины выступают важнейшим агентом эмоциональной регуляции. Их активная секреция приводит к повышению настроения, улучшению эмоционального самочувствия. Напротив, угнетение секреции эндорфинов вызывает эмоциональный спад вплоть до депрессии. Биологически целесообразная секреция эндорфинов осуществляется как реакция на влияния среды. Тем самым получила косвенное подтверждение многократно ранее оспоренная теория эмоций Джемса-Ланге. Более того, впоследствии также выяснилось, что секреция эндорфинов может быть стимулирована искусственно. В частности, одним из таких стимуляторов выступает алкоголь. Опьянеть можно от счастья, от восторга, от упоения успехом. Но проще всего, конечно, с помощью спиртного. Так на биохимическом уровне подтвердилось житейское представление о том, что алкогольное опьянение выступает для человека суррогатом естественного эмоционального подъема. Если жизнь не радует, можно просто подхлестнуть источник эндорфинов. Правда, насильственное истощение источника неизбежно приводит к последующему эмоциональному упадку. Открытие этой закономерности многое объясняет наркологам, заставляя критически переоценить возможности чисто психологического воздействия на своих пациентов. Да и психологов заставляет о многом задуматься. По крайней мере, без прежней иронии вдуматься в слова одного из героев Курта Воннегута: “Все человеческие поступки порождаются избытком или недостатком каких-то веществ в организме”. Конечно, сие – литературная метафора, однако вовсе не оторванная от реальности. Похоже, взаимосвязь души и тела на биохимическом уровне гораздо сложнее, чем отношения содержимого с сосудом. Ни выспренние рассуждения о душе, ни лабораторные опыты с пробирками сами по себе не позволяют разобраться в этом вопросе. А может быть – их сочетание и составит суть психологии будущего?
