— Да, я видел. Клешня порядочная.
— Если правый глаз и правая рука, значит, какая-то аномалия правого полушария мозга?
— Возможно. Сделай томограмму. Еще надо посмотреть результаты анализов крови на день поступления и на день выписки. Неплохо бы на днях сделать еще анализ. Если будут резкие изменения в составе крови, мы потом посмотрим динамику роста.
— Понял.
— Ну, а как он сам объясняет свои художества?
— Я его спрашивал насчет руки, а он говорит, лишь бы работала. Значения этому, видимо, не придает.
— Как к нему относятся соседи по палате?
— Двое новеньких, послеоперационных, им не до общения. Старика я вчера выписал, а вот молодой… Мне кажется, он с Лебедянским на короткой ноге: они часто беседуют.
Яковлев покивал, посмотрел в окно и вдруг тяжело вздохнул:
— Паш, ты помнишь того таксиста, что разбился вместе с Лебедянским? Ну, который у меня на столе умер.
— Смутно.
— А у меня до сих пор перед глазами его лицо. И жена у него очень хорошая. Видно, что жили душа в душу… Так хочешь, верь, хочешь, не верь, а наш Лебедянский понемногу, но становится похож на того таксиста-покойника. Мне так кажется… А ты как думаешь?
— Честно? Не знаю. Оккультизм какой-то.
— А если иначе сказать: пересадка души в тело донора?
— Пофантазировать на эту тему я не против.
— А чего фантазировать?! Покойный Новожилов был брюнет, носил усы, курил, глаза карие, зубы кариозные, ручищи громадные, зрение — в норме… А дочь Лебедянского рассказала, что отец: а) никогда не курил; б) носил очки с очень толстыми стеклами и практически не мог без них обходиться; в) ежедневно брился электробритвой; г) любил груши; д) и так далее, список длинный. И главное, Лебедянский говорил мне, что мое лицо ему знакомо. Якобы он видел меня во время операции. А это исключено. Меня мог видеть и запомнить только покойный Новожилов.
— Не знаю, что и сказать, — пожал плечами Долгушин. — Случай уникальный… Мы ничего не сможем доказать, даже если…
— Мы и не будем никому ничего доказывать, — перебил Павла Яковлев. — Зачем?! Мы с тобой знаем, и этого достаточно. К тому же наши предположения могут и не подтвердиться.
— Как он это делает?! — резким жестом Долгушин проиллюстрировал степень своего недоумения.
— Он сам может этого не знать, если процесс запущен подсознанием. А если и знает, то не скажет. Ты бы сказал на его месте?
— Логично… И к чему мы пришли?
— К тому, с чего начали… Время покажет…
…А в это самое время в палате Николай беседовал с Вениамином.
— Слушай, мы с тобой третью неделю вместе в этой дыре. На мой взгляд, внешне ты здорово изменился за это время. Ты сам как считаешь?
— Конечно, изменился. Но я думаю, главные превращения еще впереди.
— Может, ты чувствуешь какое-нибудь давление со стороны, будто тобой кто-то командует?
— Да нет.
— Может, подсознание перекраивает тебя по своему сценарию?
— А я откуда знаю?! Может, и перекраивает. По крайней мере, я доволен. Я думаю, что, в конце концов, стану очень похож на Сергея, то есть стану самим собой.
— И тогда…
— Я тебе уже говорил… Хочу домой, к жене и дочери. Только как ЛУЧШЕ вернуться, не знаю.
— Да, тут торопиться опасно. Ты сначала разведай, как и что. В смысле: ждет тебя жена, или…
— «Или» быть не может! Я в своей Людмиле уверен на все сто. Самое трудное — объявить о своем воскрешении. Они же меня похоронили. Вот над чем я голову ломаю.
— Домой идти даже не думай. Нужна встреча на нейтральной территории… У тебя жена где работает?
— В магазине.
— Во! То, что надо! Зайди как-нибудь к ней в магазин. Надо, чтобы она на тебя внимание обратила. Продолжай ходить каждый день. Неделю, или месяц. Стань завсегдатаем. Понаблюдай за ее реакцией на твое появление. А там уж решишь: подходить, или нет.
— Самое трудное — как, с чем к ней подойти! Я хочу именно ВЕРНУТЬСЯ, а не заново с ней знакомиться.
Николай оживился:
— А как ты с ней познакомился?
— Идея! — просиял Вениамин.
— Не понял, — у Николая подпрыгнули брови.
— Главное, что я понял…
…Через полтора месяца Вениамин уже твердо стоял на ногах: переломы срослись удачно и быстро. С рукой дело обстояло сложнее: после операции началось нагноение, и Долгушин говорил, что долечиваться придется уже амбулаторно.
