От Гороховца до Петушков и даже немного подалее мы двигались вчетвером. С нами путешествовал и ночевал на вокзале в Коврове уволенный в запас сержант Коля Агафонов. В армии он наделал себе визитных карточек и с радостью роздал их нам на перегоне между Вязниками и Ковровом. На карточках было написано: Агафонов Николай, такой-то ебенёвый городишко, такая-то там улица, дом — 1, квартира — 1.
Он такую фразу сказал: «Что делать — не знаю. Сейчас приду, жене своей ночь любви сделаю, а дальше что — без понятий. Как там, что…»
Коля Агафонов бессмертный. Обладатель бессмертной жены Анжелики своей, которую я и не видел никогда, но и она теперь не умрёт. Тоже мне, имечко.
А любимые цветы Проворовской Гали — розы. Настоящая жена настоящего авангардиста!
Галя, Галя, милая, не уходи от него никогда и не обижай. А то он охуеет и станет постмодернистом.
Сколько всего разного! А ведь бывает, что ни с кем ничего такого в жизни-то и не происходит главного.
Девочка Ирочка сидела на постельке своей в обклеенной нашими руками комнатке (обоями обклеенной), и я сидел рядышком, соколик рыженький своеобычный. Мы грустили. Слушали грустненькую музычку: Стинга, Агузарову, «Аукцыончик» и так далее…
Так далее и продолжалось тому подобное, сему подобное, себе подобное. Себе подобное в данный момент, если следовать далее этой ёбаной конкретике.
Чего я ругаюсь, в самом деле? Простите… Вакцину чистоты, блядь, вкололи мне в этом уёбищном Нижнем Новгороде. Вот и всё. Ирочка, славная моя, серёжина. Нам позвонил Вова. Тоже грустненький.
Позвонил и давай бубнить протяжно так и печально. Бедный мой сильный Вова Афанасьев…
«Псевдо», маленькая какашка, набедокурил у себя в пансионе, и мне пришла телеграмма, содержащая вызов на родительское собрание.
Решили ехать все вместе: я, Мила, Ленушка, девочка Ирочка, Ивлен и Дима Стоянов.
Взяли водки, сели в электричку, говорили об искусстве и всё никак не могли выпиздеться.
Приезжаем в Энск, — на перроне странные люди: у всех на лицах печатные буквы и символы. Даже у бомжей. Пришли в себя уже в вестибюле искомого учебного заведения.
В школьном дворике происходила известная беготня. Небритый «Котлован» гонялся по всему саду за какой-то маленькой повестишкой, то и дело грозно замахиваясь огромной метлой. Вот он настиг её и на наших глазах принялся избивать. Да так, что полетели странички.
Мы с Димой Стояновым (это милин второй муж) выбежали из здания и немедленно набили «Котловану» морду.
Результатом этого инцидента явилось то обстоятельство, что мы не были допущены на родительское собрание, лишились аудиенции с «Войной-и-миром» (директором пансиона), свидания, собственно, с «Псевдо», и вообще были посажены в карцер, где моментально наткнулись на валявшегося в луже собственной крови, как всегда опутанного собственными вывалившимися кишками мисимовского «Золотого-храма». Тот был наказан за то, что отобрал завтрак у «Игры-в-классики» и трахнул в туалете «Овода».
На самом деле, как мы узнали из разговора с «Золотым-храмом», в этом половом акте также принимал участие «Подросток-Савенко», но этот факт почему-то не был принят во внимание администрацией пансиона.
О «Псевдо» же «Золотой-храм» поведал, что тот помимо «Гранатового-браслета» сдружился ещё и с «Молохом», и что они втроём замышляют побег и подумывают об эмиграции куда-нибудь в Латинскую Америку. «Псевдо» периодически пытается убедить друзей направить свои страницы в Израиль, но поскольку те непреклонны, согласен и на Америку, лишь бы не разлучаться с друзьями.
(Сейчас уже заполночь. Я стою в вестибюле метро «Пушкинская». Хочу домой.)
На третий день нашего заточения в карцере произошло следующее: у всех женщин (у Лены, Милы и Иры) внезапно начались месячные, а у нас со Стояновым посинели хуи. С Ивленом случилось и то и другое сразу.
Через два часа, после невыносимых моральных страданий, нас наконец выпустили и разрешили свидание с «Псевдо».
Внешне наш мальчик казался весел, но в душе его совершенно явно кипели какие-то страсти. Тем не менее, он довольно искренне облобызал всех своих матерей и пожал нам со Стояновым руки. Ивлен же был проигнорирован и вследствие этого опечален.
