– Возьмите любую земную религию. Каждая так или иначе считает Солнце священным! Эта черта объединяет все культуры. Абсолютно все!
Ла Рок отпустил поручень и широко развел руками, стремясь подчеркнуть, насколько всеобъемлющей является эта идея, и чуть не упал. Нисколько не смутившись, репортер продолжил:
– Эта гипотеза вовсе не так уж и фантастична, она прекрасно объясняет, почему Библиотека никак не может обнаружить следы наших предков. Безусловно, расы солнечного типа были известны и раньше. Потому-то подобные исследования совершенно бессмысленны. Странно, что никому не пришло в голову связать между собой эти два вопроса! Ведь это же так очевидно!
Джейкоб вздохнул. Вся трудность состояла в том, что эту теорию чертовски трудно было опровергнуть. Безусловно, многие примитивные цивилизации на Земле исповедовали культ Солнца. Солнце служило им источником тепла, света и жизни, обладало чудодейственной силой! Должно быть, солнцепоклонничество было общим этапом в развитии всех примитивных народов.
Но в том-то и крылась проблема. В Галактике практически не было «примитивных народов», с опытом которых можно было бы сравнить опыт человечества. Животных, охотников-собирателей доразумного типа и, наконец, софонтов имелось предостаточно. Но промежуточных случаев, когда опекуны покинули бы своих подопечных, подарив им разум, но не обучив их, как пользоваться столь щедрым подарком, история Галактики почти не знала.
В тех же редчайших случаях, когда опекуны бросали своих детей, обретший силу разум стремительно вырывался из экологической ниши; возникали странные, непоследовательные культуры с причудливыми причинно-следственными связями, культуры, основанные на предрассудках и фантастических мифах. Без направляющей руки опекунов такие расы дичали и, как правило, вскоре погибали. Настороженное отношение к человечеству в большой степени было вызвано его уникальностью: лишенное опеки, оно продолжало жить и вполне успешно развиваться.
Отсутствие рас со сходным опытом не позволяло провести хоть какой-нибудь сравнительный анализ, что, в свою очередь, создавало благоприятную почву для появления равновероятных и трудноопровержимых теорий. Поскольку в фондах земного филиала не нашлось даже упоминания о столь широко распространенном на Земле культе Солнца, Ла Рок с легкостью мог рассуждать о том, что солнцепоклонническое прошлое человечества – всего лишь память о незавершенном развитии, память об опекунах Земли.
Джейкоб, решив, что ничего нового репортер больше не скажет, снова погрузился в размышления.
С момента посадки минуло два долгих дня. Нужно было приспособиться к гравитационным колебаниям при переходе с базы, где притяжение регулировалось, на открытую поверхность Меркурия. Джейкоба представили персоналу базы, довольно многочисленному. Большинство имен он тут же забыл. Затем один из сотрудников показал ему его новое жилище.
Главврач базы «Гермес», оказалось, был шишкой в проекте по развитию дельфинов. Он ужасно обрадовался Джейкобу и принялся вываливать на него груды ненужной информации. С восторгом говорил о Кеплере, хотя и признался, что не всегда понимает руководителя солнечного проекта. Не слушая никаких возражений, потащил Джейкоба на вечеринку, где каждый счел своим долгом засыпать его расспросами о Макой. Между тостами, разумеется. К счастью, последнее обстоятельство заметно снизило уровень досужего любопытства.
Автомобиль остановился, раздвинулись двери входа в огромную подземную пещеру, служившую ангаром для солнечных кораблей. На какое-то мгновение Джейкобу почудилось, что с пространством опять творится что-то неладное. Казалось, каждый предмет вдруг обрел двойника, а ближайшая к Джейкобу стена пещеры как-то странно изогнулась. Прямо напротив себя Джейкоб увидел ветвистого чужака двух с половиной метров роста, маленького неприятного толстяка с багровым лицом и смуглого человека, смотревшего на него с самым идиотским выражением лица.
Прошло несколько секунд, прежде чем Джейкоб осознал, что смотрится в обшивку солнечного корабля, представлявшую собой самое совершенное сферическое зеркало в Солнечной системе. А недоумевающий тип, накануне, похоже, изрядно перебравший, – это он собственной персоной.
