Когда молодому студенту Льву Гумилеву было чуть больше 20 лет, его арестовали. Репрессивная, жесточайшая машина пожирала миллионы ни в чем не повинных жизней. Калечила, уничтожала, пытала, разрывала на куски не только тела, но и души миллионов людей. Страшное было время. По ложному доносу, как это происходило в то время, молодого Леву арестовали, осудили на 10 лет и увезли далеко, далеко от родного дома - в северный жестокий, холодный край. Большинство людей, столкнувшись с такой несправедливой жестокостью, ломались и сдавались, но только не Лев.
Молодой студент в момент ареста был занят решением глобальной задачи. Он задал себе вопрос - почему многие народы, добившись пика своего научного, культурного, военного расцвета, в какой-то момент теряют все достижения? Почему Римская империя исчезла? Почему возникла империя Чингисхана, и почему она исчезла? Решение этой задачи, задачи по-настоящему глобальной, давало Гумилеву силы выжить. Например, их каждое утро в морозные, холодные дни гоняли за 10 километров от лагеря пилить лес. 10 километров пешком по глубокому снегу все заключенные переносили очень тяжело, но не Лева. Он, наоборот, радовался, что у него есть время, чтобы думать, решать глобальную задачу, пока они пробираются по глубокому снегу до места работы. Пока Лев боролся за жизнь в лагере, его уголовное дело пересмотрели, и новые следователи посчитали, что ему дали очень маленький срок.
В лагерь пришел приказ - привезти Гумилева в Ленинград, и пока Леву доставляли в ленинградские Кресты, тех следователей, которые вели его дело, расстреляли. А когда истощенного от голода, холода, физических перегрузок Льва привезли в ленинградскую тюрьму, он уже не мог ходить. Он передвигался по коридорам и камерам, опираясь на стену. Его здоровье было окончательно подорвано. Ожидая в тюрьме расстрела, обмороженный, еле живой, он продолжал решать свою задачу, продолжал работать над своей научной теорией. Я часто слышу от людей, как они жалуются на жизнь: «Нам тяжело, нам плохо!» Господа, простите, Гумилев свое открытие сделал, лежа под нарами, ожидая смертельного приговора, умирая от истощения и голода. Как вспоминал Лев Николаевич, днем в камерах запрещалось лежать, поэтому заключенные шли на хитрость - все в камере садились на нары, плотно сжимали ноги, и кто-то один по очереди залазил под тюремные нары и отдыхал. Именно в такой момент Лев делает свое открытие - он рождает теорию пассионаризма. Истощенный, больной, ожидая смертного приговора, находясь в нечеловеческих условиях, находясь в аду, он делает свое научное открытие.
Когда вы решаете маркетинговую, технологическую, научную задачу и вам тяжело, и вам кажется, что весь мир против вас, вам кажется, что никогда уже не взойдет солнце, вспоминайте Льва Николаевича Гумилева. Ему было в тысячу раз тяжелее, чем вам, и он выдержал. Он не просто выдержал, а стал знаменитым ученым.
У каждого из нас есть свобода выбора. Я сделал свой выбор еще 20 лет назад, я мечтаю создать школу новых лидеров. Как бы порой тяжело не было, я шаг за шагом создаю и буду создавать с моими учениками новую пассионарную лидерскую школу, новую «кузницу» великих лидеров, которые построят новую Россию, в которой люди будут жить счастливой жизнью, а не выживать, как сейчас.
Иногда опускаются руки и кажется, что я схожу с ума. Бывает, что нет сил и не хочется уже жить, а иногда кажется, что все вокруг деформировались сознанием, и кажется, что это конец, никому не нужны труды. Но стоит выспаться, отдохнуть немного, и снова яркая, великая мечта зовет тебя в бой.
Как говорил Стив Джобс: «Смерть - это лучшее изобретение жизни. Смерть помогает нам понять, что есть истинное, а что есть ложное. Именно осознание, что смерть неминуема, заставляет нас жить по-настоящему, любить по-настоящему, творить по-настоящему, думать по-настоящему».
На протяжении уже многих лет я каждое утро просыпаюсь и задаю себе вопрос: «Если я сегодня утром узнаю, что вечером умру, буду ли я делать то, что запланировал утром?» Это главная проверка истинности пути. К счастью, на протяжении уже многих лет, отдавая свое сердце и жизнь пассионарной педагогике, задавая себе вопрос: «Буду ли я отдавать свои последние часы будущим лидерам?» Я однозначно говорю: «Да!» Пассионарная педагогика - дело моей жизни, и, к счастью, у меня есть великие Ученики.
