- У нас почти все готово.
- Что значит "почти"?
- Один из ваших... товарищей не желает выходить на свободу. Он говорит, что будет досиживать срок. Нет смысла ему рисковать, полгода осталось. Если хотите, он сам вам об этом скажет. Есть телефонная связь с тюрьмой.
- Верю, не надо, - согласился Салман, - что с остальными?
- Ичигаев в бегах. Его везли на вокзал для дальнейшего этапирования. За городом на автозак был совершен налет. Ранены двое сопровождающих. Заключенному удалось скрыться. В общем, из тех, кого вы затребовали, в наличии только один. Он подтвердит, что я говорю правду.
- Слушай, ара, - зарычал бородач, - не нравятся мне твои совпадения! Если с Асланом что-то случится, если и он почему-то вдруг "передумает", я начну зачистку автобуса. Где там посредник? Пора переходить к делу. Короче, ты понял. А пока суд да дело, хочу осмотреть самолет. Если там уже есть кто-то лишний, пусть убирается. Пусть уходит, пока не поздно! Если что, будем действовать по своему усмотрению.
- На той стороне вздохнули с большим облегчением. Этот вздох рычагом запала ударил по психике главаря.
- Рано вздыхаешь, - произнес он свистящим шепотом, - ты насчет наркоты губищи-то не раскатывай! Думаешь, обдолбятся лохи - и можно собирать урожай?! Хрен тебе на всю морду! Героин - тоже валюта. Мы будем пускать его в дело, пока не изыщем возможность безопасно использовать доллары. На чеках, на дозах номера не проставишь. И мы их погоним в Москву, на самые элитные дискотеки. Пускай твои дети, и дети таких же ублюдков, как ты, сызмальства приобщаются к разовой демократии.
Со стороны Мимино, осмотр самолета не вызвал никаких нареканий. Горючего было море: с избытком хватало не только до Ханкалы - на хороший трансатлантический перелет. Посторонними на борту тоже не пахло. Пожилой бортмеханик открывал все отсеки и "нычки" без раздумий, по первому требованию. Деревянный контейнер с запаянным цинком внутри оказался и вовсе вне подозрений. Каждый летун знает, что это такое.
- Жмур? - радостно спросил Мимино, тыча в него перстом.
- Жмур, - кивнул бортмеханик.
- Это есть хорошо! Наш любимый "Аэрофлот" и тут попадает на бабки. Жмура мы вернем за выкуп - или зароем без отпевания. Ладно, иди прогревать двигатели. Взлетать буду сам.
Сквозь дерево и железо я посмотрел на себя: сама безмятежность! Лежу, как гранитный памятник, на который надели штаны, пиджак и рубашку. Все морщинки разглажены, скруглены, исчезли тонкие сеточки на захлопнувшихся глазницах. Нет ни теней, ни полутеней. Лицо и руки одинаково ровного цвета. Таким я себя не видел ни разу. Это и есть самата - состояние, при котором человек становится камнем. Тело не дышит. Зачем ему кислород, если крови больше не существует? Что там кровь, ни одной жидкой субстанции. Все, из чего состоит человек, превратилось в чистую воду со всеми ее чудесными свойствами.
- Все нормально, Салман, - закричал Мимино, поднимая вверх большой палец.
Говорит, все нормально, - подал голос Яхъя, возникая из-за дерюги. Если шофер еще без сознания, могу подменить
- Стоять! Слишком просто все у них получается, - рявкнул ковбой. - Так не бывает, нужно самому убедиться. Может, нашего брата держат сейчас на мушке, и заставляют кричать, что все хорошо.
- Ты куда?! - встрепенулся Яхъя, хватаясь за руку Салмана, как за спасательный круг.
- Останешься старшим, - мрачно сказал ковбой. - Я уже говорил, что делать, если меня убьют. Еще раз скажу: не верьте гяурам, пощады не будет. А ну-ка, - Салман нерешительно почесал в бороде, - а ну-ка, достань Коран.
- Достал, что теперь?
- Раскрой на любой странице, читай, что там написано.
- С какой стороны?
- Как хочешь. На чем взгляд остановится.
- О народ мой! - с выражением начал Яхъя, - Я боюсь для вас дня зова друг друга, дня, когда вы обратитесь вспять; нет у вас защитника от Аллаха - кого Аллах сбил, тому нет водителя...
- Достаточно. Ты что-нибудь понял?
- Нет.
- И я тоже нет. Ну ладно, пошел.
...На землю падали сумерки. В городе робко зажигались огни. Трещали цикады. Дело тронулось с мертвой точки: автобус, со всеми предосторожностями, подъехал к опущенной аппарели.
