На улице шел слепой дождь. Смехом сквозь слезы, из-за крохотной тучки светило щербатое солнце. Хлипкие потоки воды преломлялись в его лучах, обретая холодный отблеск благородного серебра. Беспечные парижане и гости французской столицы плотной рекой струились по тротуару. Векшин вклинился в этот поток. Он понес его в заданном направлении.
Машина ждала его в колодце двора, четвертая арка направо. Именно там, у самого поворота, человеческая река получала небольшое, но стойкое завихрение. Седеющий негр, торговец мелкими сувенирами, раскинул свой нехитрый товар прямо на тротуаре. В Париже таких "бизнесменов" больше, чем деревьев в Булонском лесу, но именно этому Евгений Иванович не поверил. В столь суматошном месте у лоточников не бывает очередей. Тот, что сидя на корточках, вертел в руках фигурку из черного дерева, был похож со спины на того самого типа, что с утра подносил его чемодан. Полковник еще не успел оценить степень потенциальной угрозы, а ситуация еще более осложнилась. Едва поравнявшись с ним, громко чихнул экскурсионный автобус. Скрипнули тормоза. Люди в военной форме, четко и слажено десантировались на тротуар и охватывали прохожих полукольцом.
Когда-нибудь это должно было случиться, - с тоскою подумал Векшин, - но боже ж ты мой, как оно все не во время!
Круг сомкнулся. Сухощавый капрал отстегнул от пояса пластиковые наручники.
- Все кончено, Экшн, - произнес он по-русски и улыбнулся.
Дождь прекратился. Бездонное небо соскользнуло с парижских крыш на Авеню Клебер, и синим клубящимся облаком застило горизонт. Огромный город притих, будто бы кто-то выключил звук.
Улыбка застыла на бритом лице ажана. Теряя точку опоры, Векшин прошел сквозь него, и вновь осознал себя на площади Трокадеро, за рулем того самого, угнанного такси.
До нужного города он добрался глубокой ночью. Старый месяц уже ушел, а новый не успел народиться. Его подменял светофор.
На дорожной развязке свет галогенных фар скользнул по сутулой фигуре. Кто-то голосовал. Максимейко так и не понял, зачем тормознул.
- Водочка есть? - вопросил тусклый голос, а в нем усталость, надежда и тонкая лесть.
Валерий Григорьевич вздрогнул. Из тысяч лиц он узнал бы этого человека, насколько бы он не опустился, не менял свою внешность.
... Москва, промозглая осень. Две машины взлетают на воздух в районе Лубянской площади. В одной из них были его товарищи, в другой находился этот ублюдок...
Что эта встреча: причуда судьбы, или что-то иное, изначально предопределенное свыше? Убийца и мститель столкнулись лоб в лоб. Как будто бы мир - это тесный коридор коммуналки.
Максимейко знал, с кем имеет дело и не стал завышать свою планку. Волк всегда останется волком, даже самый последний, шелудивый, со сточенными до десен клыками. В одиночку его не взять, а вот спугнуть...
- Водочка есть? - в повторном вопросе легкое раздражение.
- Как не быть, - Валерий Георгиевич вспомнил, что оставил на заднем сидении целых три бутылки "Столичной", настоящей, хорошей водки, для себя, для ментов, да на всякий случай.
- Давай пару.
- Если можно, без сдачи.
- Какой разговор! - в окошко протиснулись грязные пальцы со смятым полтинником. Их била крупная дрожь.
- Вас подвезти?
- Не стоит, пешочком дойду, мне тут недалече.
Полковник проехал еще пару кварталов, свернул в узкий тупик, остановился, вытер вспотевший лоб.
- Земля круглая, - произнес он ликующим шепотом. - Земля круглая и Бог есть!
Он не спеша вышел из исцарапанной "Волги", достал из багажника небольшой чемодан, поднял телескопическую антенну.
- Земля круглая! - прокричал он в эфир.
Это был сигнал общего сбора.
До прибытия основной группы, Максимейко не терял времени. Он играючи вычислил дом и квартиру, в которой проживал его враг. На том пока успокоился. Не просто снял наблюдение - вообще перестал светиться в близлежащих районах. Его поджимали сроки: нужно было плотно заняться текущим контрактом - тем самым делом, ради которого он приехал сюда.
Постепенно подтягивался личный состав. Первым приехал Игорь Насонов - смуглый смешливый парнишка, внешне похожий на цыганчонка. Игорь пришел в техотдел на должность компьютерщика за месяц до чистки спецслужб. То есть, успел поработать на государство всего ничего и очень в душе сожалел, что ничем не успел себя проявить в плане медалей и орденов. Как сказал его закадычный друг Леха Грицай, "вроде и не хохол, а падок до цацек и погремцов".
