Мария жестом пригласила нас в дом. В гостиной царила уютная обстановка. Все было чистым и ухоженным. Мягко мурлыкал кондиционер. На столе рядом с фарфоровой статуэткой медсестры лежала раскрытая книга. Казалось, что Нина жива и лишь ненадолго вышла из комнаты.
Я еще продолжал сортировать в уме детали преступления, пытаясь как-то увязать их с остальными убийствами «Джейн Доу». Мы узнали, что Нина должна была посетить благотворительный ужин организации по охране здоровья в субботу вечером. Уильям в тот день задержался на работе. Семья обратилась в полицию только поздно вечером. Два детектива тщетно занимались поисками Нины вплоть до сегодняшнего дня.
Мне пришлось взять на руки малыша, так как Мария собиралась разогреть детское питание. Грустный и мучительный момент: держать на руках эту бедную маленькую девочку и знать, что она никогда больше не увидит свою мать. Я тут же вспомнил своих детей, их мать и Кристину, которая боялась, что меня могут убить во время расследования очередного преступления.
Пока я держал малышку, ко мне подошла ее сестра, которой было года три от роду.
– А у меня новая прическа, – гордо заявила она, поворачивая головенку.
– Правда? Очень красиво. А кто заплетал тебе косички?
– Мамочка.
Мы с Сэмпсоном покинули дом Чайлдз через час. В машине царило молчание и отчаяние, так же как и по дороге сюда. Через пару кварталов Джон притормозил возле ветхого винного погребка, заклеенного рекламой пива и содовой.
Сэмпсон глубоко вздохнул, закрыл ладонями лицо и заплакал. Никогда в жизни, за все годы, что мы были знакомы, я не видел его в таком состоянии. Даже когда мы были детьми. Я положил ему руку на плечо, но он даже не пошевелился. Потом Джон сказал мне нечто такое, чем прежде не делился.
– Я любил ее, Алекс. Но дал ей уйти. И никогда не говорил о своих чувствах. Мы обязаны взять этого сукиного сына.
Я чувствовал, что снова нахожусь в самом начале очередной путаницы с убийством. Мне не хотелось этого, но я был не властен остановить страшный ход событий. Мне нужно было хоть что-то предпринять относительно моего неофициального расследования. Не мог я просто так оставаться в стороне и бездействовать.
Хотя я был приписан к седьмому участку, как старший следователь, все же моя связь с ФБР придавала мне особый статус и некоторую свободу. По крайней мере, я иногда имел возможность работать, избегая излишнего контроля со стороны начальства. Постоянно прокручивая в голове обстоятельства последнего убийства, я все же нашел некоторую связь с другими подобными преступлениями. Во-первых, при жертвах на месте убийства не находили никаких документов. Во-вторых, тела, как правило, оказывались в пустующих строениях, где их не так-то просто было обнаружить. И, наконец, полное отсутствие свидетелей происшедшего. Никто не видел и не слышал чего-нибудь особенного, что могло бы вывести меня на подозреваемого. Но в то же время вокруг места преступления все-таки находились и люди, и транспорт, что давало мне возможность предположить, что убийцей был чернокожий, раз он так искусно растворялся на общем фоне.
Около шести часов я наконец-то отправился домой. А ведь предполагалось, что у меня сегодня получится неплохой выходной! Но я был нужен в другом месте, хотя всегда стараюсь так сбалансировать требования моей работы и семьи, чтобы оставалось время и на службу, и на родных. Итак, я придал лицу уверенное выражение, улыбнулся и вошел в дом.
Дэмон, Джанель и Нана распевали на кухне песню «Присядь, не то раскачаешь лодку». Этот бодрый мотив сразу настроил меня на более оптимистический лад. Дети выглядели счастливыми. Вообще о невинности детства можно говорить много и долго…
Я услышал, как Нана сказала: «А как насчет еще одной песенки? Допустим, „Я могу рассказать всему миру“?» Все трое весело рассмеялись, и до моих ушей донесся один из самых красивых и мелодичных гимнов. Голос Дэмона мне сейчас показался особенно сильным, чего я раньше почему-то не замечал.
– Мне кажется, что я только что очутился прямо в рассказе Луизы Мэй Алкот, – улыбнулся я впервые за этот длинный день.
