Передонов оттолкнул Володина. Володин грузно свалился на пол. Он хрипел, двигался ногами и скоро умер. Открытые глаза его стеклянели, уставленные прямо вверх. Кот вышел из соседней горницы, нюхал кровь и злобно мяукал. Варвара стояла как оцепенелая. На шум прибежала Клавдия.
– Батюшки, зарезали! – завопила она».
Кот тут, конечно, тоже не случайно появляется. Обратите внимание также, что Володин заговорил звериным (или птичьим) языком («кря, кря»). Интересен здесь и жуткий спор – «вдвоем» они или «втроем». Если не считать двойника – то «вдвоем». И тогда получается, что Передонов режет самого себя. Но и тогда «вдвоем», если считать только двойников – и не считать даму между ними, «Хозяйку зверей», Варвару. (Двойники обычно появляются с такой «Хозяйкой зверей», которую окружают. Начиная с неолитических фигурок.)
Образ Варвары как «Хозяйки зверей», а говоря по-нашему, Бабы-яги, подчеркивает и явившаяся «шальная баба»:
«На другой день Передонов с утра приготовил нож, небольшой, в кожаных ножнах, и бережно носил его в кармане. Целое утро, вплоть до раннего своего обеда, просидел он у Володина. Глядя на его работу, делал нелепые замечания. Володин был по-прежнему рад, что Передонов с ним водится, а его глупости казались ему забавными.
Недотыкомка весь день юлила вокруг Передонова. Не дала заснуть после обеда. Вконец измучила. Когда, уже к вечеру, он начал было засыпать, его разбудила невесть откуда взявшаяся шальная баба. Курносая, безобразная, она подошла к его постели и забормотала:
– Квасок затереть, пироги свалять, жареное зажарить.
Щеки у нее были темные, а зубы блестели.
– Пошла к чорту! – крикнул Передонов.
Курносая баба скрылась, словно ее и не бывало».
Это Баба-яга как богиня смерти. Смерть называют курносой, потому что вместо лица у нее череп, а череп не имеет носа, то есть вроде как курнос. Ярко выраженные зубы – также признак богини смерти (так она и изображалась несколько тысяч лет назад). И к черту ее посылают не просто так.
А еще в романе Передонов курносой называет княгиню, которая, согласно его мечтаниям, должна устроить его судьбу, а именно способствовать его назначению инспектором. Это богиня судьбы. Она не помогает, из-за этого он начинает на нее наговаривать. В частности, говорит, что был ее любовником, что она старая («двести лет») и курносая. То есть опять же Баба-яга получается:
«Со злости он лгал на княгиню несообразные вещи. Рассказывал Рутилову да Володину, что был прежде ее любовником, и она ему платила большие деньги.
– Только я их пропил. Куда мне их к дьяволу! Она еще мне обещала пенсию по гроб жизни платить, да надула.
– А ты бы брал? – хихикая, спросил Рутилов.
Передонов промолчал, не понял вопроса, а Володин ответил за него солидно и рассудительно:
– Отчего же не брать, если она – богатая. Она изволила пользоваться удовольствиями, так должна и платить за это.
– Добро бы красавица! – тоскливо говорил Передонов, – рябая, курносая. Только что платила хорошо, а то бы и плюнуть на нее, чертовку, не захотел. Она должна исполнить мою просьбу».
Вообще говоря, роман «Мелкий бес» переполнен мифическими сюжетами и деталями. Одни только три сестры чего стоят. Но я хочу здесь указать только на звериных двойников, богиню смерти и нож. Ну, пожалуй, еще и на подмигивание, в основе которого тоже лежит двойничество. Глаз открытый и глаз закрытый – двойники-антиподы, это тайное, молчаливое сообщение мира герою при помощи повтора с вариацией. Мир (в данном случае враждебный герою) оживает и подает знак. Типично то, что это делает не живая природа, а изображения (подобно тому, как подмигивает пиковая дама у Пушкина или кивают головой разные статуи у того же автора):
«“Что ж, кажется, все хорошо: запрещенных книжек не видно, лампадки теплятся, царские портреты висят на стене, на почетном месте”.
Вдруг Мицкевич со стены подмигнул Передонову.
“Подведет”, – испуганно подумал Передонов, быстро снял портрет и потащил его в отхожее место, чтобы заменить им Пушкина, а Пушкина повесить сюда.
“Все-таки Пушкин – придворный человек”, – думал он, вешая его на стену в столовой.
