— Люди… Да, это возможно — если драконы не убивают нарушителей древнего договора, то… здесь могли появиться целые селения. А доска плохо остругана — это значит, что хорошие плотники им нужны?
— Это значит, что наша одежа им покажется слишком новой и роскошной.
Леск удивленно нахмурилась. Еще бы — их застиранными лохмотьями даже бедняк побрезгует. Рес объяснил:
— У них, может такое быть, и ткани уже не осталось, в шкурах ходят. В заячьих да лисьих — крупного-то зверя нету здесь. И уж так наша одежа им понравится, что они ее себе возьмут, силой причем. Могут же.
— Ты надеешься, что мы сможем притвориться… местными?
— Просто я думаю, спешить не надо, сперва издалека посмотрим, что к чему. Может, вообще не надо нам соваться, может, люди здесь опаснее драконов.
Отправились вверх по реке — оттуда щепку принесло. И к вечеру увидели далеко впереди дымок. Несколько струек.
Леск забеспокоилась:
— Драконы или люди?!
— Люди.
— Откуда ты знаешь?!
— По дыму. Он слишком похож на дым от огня, разведенного людьми.
— Понятно.
— Есть и другие признаки — дикие утки пугливее, видишь? Не приближаются на выстрел.
— Так что, пойдем к дыму?
— Сперва издалека присмотримся. Я бы местным не доверял, но… Может — наших найдем, побережники вполне могли и сюда тоже сбежать. Если семьи с детьми, то они не стали бы выбираться из Драконьей Пустоши, как мы. Затаились бы, и постарались переждать, пока охота на побережников утихнет. А где искать наших, если не возле реки?
— Даже если… Наши давно уже перебрались бы хоть на Рыбацкие острова. Наврали бы, что не нарушали договор. Надо было и нам не вдоль границы пробираться, а сразу через нее. Только дождя дождаться, чтобы следы смыл. Так бы уж точно не встретили пограничников, и никто не знал бы, что мы нарушили древний договор.
— Так а кто же знал, что драконы на самом деле безопасны?
Перед выходом осмотрели одежу — нет ли прорех. Рес на всякий случай замотал меч в тряпки и пристроил за спиной под колчаном — вдруг здесь какие-нибудь древние обычаи, по которым только знать имеет право носить оружие.
Отправились вдоль реки. Леск неуверенно читала какие-то заклинания.
Долгое время не встречалось человеческих следов, разве что дичь пуганая, раньше-то в Пустоши едва под ноги не кидалась. Впрочем, Рес подстрелил несколько куропаток.
Путь преградила мелкая речка — приток Колдуньи. Разделись и перешли вброд, держа вещи над головой.
Тут-то и появились следы людей — срубленные ветки. Леск нашла охотничий силок, присмотрелись и поняли, что он сделан из человеческих волос.
Следов стало больше, появились тропки, вырубки. Расслышав далекий плеск весла, вышли к Колдунье и затаились в кустах. И увидели человека в долбленке. Плыл вверх по течению вдоль берега, одежда из облезлых, вероятно — плохо выделанных заячьих шкурок, лодка и весло очень грубой работы. Но, раз долбленка, значит, где-то относительно недалеко есть и большие деревья, не сплошь одни кусты в Драконьей Пустоши. Вряд ли аж из самой Великой Дельты лодка приплыла. А волосы и борода лодочника — ярко-рыжего цвета. Неужели озерник?! Этот народ держится за свою землю крепко, их предки вышли к озерам еще в те времена, когда там не было людей. Тысячелетия назад. В другие земли иногда отправляются — в основном по торговым делам, — но всегда возвращаются обратно. Может — из другого народа лодочник? Горцы тоже рыжие бывают, да и предки народа озер не прямо в озерном краю возникли, пришли откуда-то, может быть — отсюда, а этот рыжий потомок тех, кто так и не ушел. Но лодочник тихо напевал в ритме гребков, и Леск узнала язык озерников, мало того — одну из их не самых старых песенок.
Лодочник привстал, опершись на борта, снова сел, устроился поудобнее. При этом одна нога, правая, мелькнула над бортом, и беглецы разглядели кое-что важное: во-первых, обута нога была в сапожок из рыбьей кожи, неплохо сработанный, во-вторых, из-за голенища торчала рукоять ножа, костяная и с навершием в виде птичьей головы. В империи давно не украшают охотничьи и рыбацкие ножи, то есть — местная работа, не такие уж неумехи здешние люди.
