Черный опустился очень мягко. И людей не забыл повернуть, чтобы ногами в песок уперлись, а не животами легли. Даже драконы знают, что людям оно так привычнее.
Было тепло, так что стянули зимнюю одежу, стали ее увязывать.
Нагнувшись за мешком, Рес присмотрелся к песчинкам — очень крупные, с виноградную косточку… Набрал горсть песка, подбросил его в руке, оценивая вес, и пораженно присвистнул. Заметив удивленный взгляд Леск, объяснил:
— Это золото.
Она и сама присвистнула, оглядывая далекий небокрай. Пропустила песок сквозь пальцы и покачала головой:
— Об этом в человеческих землях лучше не рассказывать. А то как ринутся искать путь в этот промежуток целыми народами.
— А если найдут, то золото дешевле меди станет, — поддакнул Рес. — Всей торговле разорение, и не только ей, всем туго придется.
«Пойдемте», — махнул рукой Черный. До того он как будто прислушивался, должно быть общался с другими драконами на неслышном людям языке.
В селении были разные строения — и глухие, и с окнами, и простые навесы, что лишь от солнца защитят. Большинство из пористого камня, хотя попадались деревянные, тростниковые, из чего-то, похожего на кость. Входы занавешены уже знакомыми толстыми циновками или чем-то вроде кольчуг. Золотых. Под навесами и внутри зданий, насколько видно через окна, стояли объемистые чаны — то деревянные, то, опять-таки, золотые — наполненные на две трети песком, и очень часто в нем были зарыты драконы, только головы торчали. Некоторые явно спали, некоторые провожали людей и Черного любопытными взглядами.
«Нам полезно спать, зарывшись в золото, — объяснил Черный. — Оно помогает восстановить силы, настраивает тело и лечит. А беременные, зарывшись в песок, не так чувствуют тяжесть».
Кстати, все встреченные драконы были черными.
— И эта легенда подтвердилась, — задумчиво покачала головой Леск. — Драконы спят на золоте.
«А почему песок в чанах? — не утерпел Рес. — Вон его сколько…»
«В чанах самое лучшее золото. Просеянное и очищенное».
Прошли мимо большого круглого пруда — глубокого и с прозрачной, как слеза, водой. Виднелись крупные, ленивые рыбы возле дна, а повыше резвились драконы, один большой и два маленьких. Очень ловко метались от края до края пруда, тюлени позавидуют. Наверх не всплывали.
«Сколько вы можете обходиться без воздуха?» — обратилась Леск к Черному. Тот ответил: «Мы можем не дышать совсем. Некоторые столетиями живут в море, не поднимаясь на поверхность».
— Вот и морские драконы, — сказал Рес так самодовольно, что Леск рассмеялась.
Черный оглянулся на нее с недоумением: «Вы смеетесь, хотя ваш мир в опасности?»
«Поверить не можем, что мир гибнет, — оправдался Рес. — Он же большой». Дракон хмыкнул и отвернулся.
Они перешли по золотому мостику через канал — тоже глубокий, прозрачный и с рыбами у дна, — и Черный откинул кольчужную занавесь на входе в одно из строений. Внутри было просторно, как в дворянских покоях, и светло, благодаря большим окнам. Имелась и мебель — табуретки с пышными подушками, низкий стол. К стене приделана широкая полка, на ней стоял знакомый чан с песком, только маленький, явно для драконыша.
Из соседней комнаты, откинув кольчужную занавесь, вышел крупный дракон с маленьким дракончиком на руках. Точнее — дракониха: во-первых, у нее внизу живота не было бугра, как у Черного (видимо, драконы как-то втягивают мужские части внутрь для защиты), во-вторых, сложена по-другому — основательнее выглядит. И еще движения у нее по-женски плавные. А вот по цвету — тоже совершенно черная.
Дракончик был мокрый, и дракониха осторожно вытирала его ворсистым белым полотенцем. Очень по-человечески это выглядело, очень мирно и внушало доверие. Тем страннее — да что там, страшнее — оказалось случившееся потом: дракониха бросила дракончика в стену. С пяти шагов. А тот легко извернулся в воздухе и повис на стене. Потом спокойно, без тени обиды, забрался на полку и завозился в чане с золотом. Черный заметил, как ошеломлены люди, и объяснил: «Наши дети не так беззащитны, как ваши. Они самостоятельны с рождения, а кое в чем приспособлены лучше взрослых. Но мы все равно о них заботимся». Вот забота, так забота — об стенку бросают. Дракончик хмыкнул из своего чана, потом хмыкнули его старшие сородичи — то есть, он удачно пошутил на своем неслышном людям языке. Ресу показалось, что драконы смеются с некоторой завистью, как над хорошей шуткой взрослого, а не забавным высказыванием ребенка. А ведь может быть, что к малышу уже подселились личности каких-нибудь невероятно древних драконов, что на самом деле он взрослее Реса в тысячу раз. Захотелось к людям — среди своих в любом случае привычнее, понятнее и спокойнее.
