Мерсер внимательно осмотрел мебель – прикроватные тумбочки, туалетный столик, крышку комода, – но нигде не было ни клочка бумаги, ни записки, ни номера телефона. Все на своем месте, идеальный порядок. Либо миссис Кэкстон обожала чистоту, либо Валери убрала все бумаги до нашего прихода.
– Не знаете ли вы – или скорее ваша домработница, – не пропало ли что-нибудь? – спросил Мерсер. – Драгоценности, одежда там…
– Понятия не имею, – ответил Кэкстон. Он подошел к единственной двери в спальне, не считая входной, распахнул ее, и нашим взорам предстала гардеробная, размерами, наверно, превосходящая половину квартир-студий на Манхэттене. Одежда была развешана по категориям – платья, брюки, костюмы, вечерние платья, – и каждая группа к тому же разобрана по цветам.
– Мелкие драгоценности хранятся в сейфе. А более ценные вещи, те, что достались от матери и grand-man,[13] – в банке. Мы, разумеется, проверим их сохранность в течение недели, и я дам вам знать. А теперь, если вы все осмотрели, давайте пройдем в кабинет Дениз.
Я хотела задержаться в будуаре, но выбора не было, поэтому мы побрели за Кэкстоном обратно по коридору, а затем в другую дверь.
В своем домашнем офисе Дениз соорудила некое подобие тронной залы, ее почетное место было за столом пятнадцатого века, который, по словам Лоуэлла, он нашел в одном из монастырей Умбрии.[14] За столом она работала, из украшений на нем были только часы работы Фаберже. Напротив высокого кожаного трона Дениз стояли два стула, в кабинете было еще четыре из того же гарнитура. На стенах висели картины абсолютно неизвестных мне авторов – все современные, а их подписи ни о чем не говорили.
Кэкстон обошел стол и опустился на трон Дениз, осмотрел кабинет с таким видом, будто первый раз видел его с этого ракурса. Затем пригласил нас сесть и задать оставшиеся вопросы о его покойной жене.
– Джентльмены, когда же вы спросите меня, не было ли у нее врагов?
– Да хоть сейчас, – отозвался Чэпмен. – А что, длинный список?
– Полагаю, все зависит от положения человека в мире искусства. Например, обозленный artiste,[15]уверенный, что дилер взял себе слишком большие комиссионные. Посмотрите на стены, и вы увидите, сколько у вас может быть подозреваемых. Потом, еще есть клиенты, которые время от времени выясняют, что по совету дилера переплатили за картину, которая им не нравится и которую они не могут продать по устраивающей их цене. В этом бизнесе нет ни единого человека, – продолжил он, – которого хоть раз за годы работы не обвинили бы в намеренном или случайном сбыте подделки. Кроме того, аукционная шумиха, когда правительство начинает обвинять продавцов в том, что они подают мошеннические заявки, чтобы сбить цены. На первый взгляд, джентльмены, это мир изящества, утонченных манер и гармонии. Но за внешним лоском он так же грязен и опасен, как любая коммерция, стоит только снять первый слой гуаши.
Мерсер подался вперед, держа блокнот на колене. Он проглядывал свои записи, раздумывая, о чем еще спросить Кэкстона.
– Нам понадобится список ее клиентов и контактная информация о художниках, которых она представляла.
– Об этом вам лучше поговорить завтра с ее партнером в его офисе.
– Мы думали, вы ее партнер, – удивился Майк.
– Как я уже говорил, я предоставил ей галерею в Фуллер-Биддинг. Однако я сомневаюсь, что без моего имени Дени сумела бы продать саму «Мону Лизу». Я был ее пропуском в мир толстосумов с Манхэттена – потомственный капитал, крепкий тыл, кошелек на ножках. Но стоило ей выйти на нью-йоркские просторы, у нее появился собственный бизнес – и весьма прибыльный – с компаньоном-вкладчиком, который гораздо больше меня разделял ее вкусы. Возможно, вам знакомо его имя – Брайан Дотри. Они называли свое предприятие «Галерея Кэкстон-дуэт».
Мыс Мерсером сразу вспомнили фамилию Дотри. Он был подозреваемым в весьма запутанном деле об убийстве в соседнем округе – вне нашей юрисдикции, но по нашему профилю. Чэпмен тоже заглотил наживку:
– Мертвая девчонка в кожаной маске? Тот самый Дотри?
– Да, мистер Чэпмен. Вот почему я был так ему благодарен, что он ее негласный партнер. Но Дени совсем не смутил тот скандал. Он даже ей в какой-то мере помог, принимая во внимание ее клиентуру. Но Брайан вышел сухим из воды. Сегодня я с ним еще не разговаривал, но он знает всех, с кем они имели дело.
